Нефть и любовь

«Мы не понимаем в том, что делают они, они ничего не понимают в том, что делаем мы», – подумал я, повернулся к окну и задумчиво посмотрел на проплывающие внизу белые барашковые облака. Мои мысли заняли размышления о том, что раньше я все время ездил в командировки на поездах, теперь летаю в командировки на самолетах. Мой уровень жизни замено повысился и так же отличается, как сервис в самолете отличается от сервиса в поездах, где не кормили и постоянно трясло.

Постепенно мысли завращались вокруг неисправных станций управления. Что, если там что-то серьезное и мне не удастся справиться. Подумалось о том, с чего начну свою работу и что буду дальше делать.

За окном самолета незаметно стемнело. Сказалась двухчасовая разница во времени и короткий зимний день. Солнце заметно начинало садиться раньше. В середине зимы в этих краях оно только приподнималось над горизонтом и снова садилось за горизонт. Немного севернее, в Усинске, оно вообще не заходит за горизонт и висит на небе, как негасимый светильник. Там наступали белые ночи.

Самолет плавно пошел на посадку.

В аэропорту в ожидании выдачи багажа через окно второго этажа я видел, как на самолетное поле выезжали дорогие иномарки для встречи прилетевших гостей. Меня тоже встречали. Здесь так было принято, прилетевших всегда встречали и провожали на машинах. Это было очень важно, чтобы из теплого салона самолета или из теплого аэропорта человек перемещался в теплый автомобиль. Таковы были правила местного гостеприимства. Меня встречал знакомый электрик с базы, который приехал за мной на «Ниве».

На заводе во время работы услышал о том, что прилетело большое начальство на совещание, которое проводится в местном здании «Нефтегаза».

Со станциями управления довольно быстро разобрался и претензий к нам по работоспособности оборудования не должно быть возникнуть. Одна станция из десяти действительно работала странным образом, и с ней довольно долго пришлось повозиться. Как только скорость двигателя доходила до тысячи восемьсот оборотов в минуту, на экране появлялся значок стрелка вниз, что говорило о недостатке напряжения и скорость выше не поднималась. Никак не мог понять, в чем дело, пока в трехфазном выпрямителе станции не стал по очереди один за другим отключать входные тиристоры. Когда отключил третий тиристор, станция управления заработала в похожем режиме. Двигатель раскручивался до скорости тысяча восемьсот оборотов в минуту и выше скорость не поднималась. Стало понятно, что именно этот отключенный тиристор имел дефект и не работал, как нужно. Его следовало снять и послать на экспертизу в Штаты, что было бесполезно, так как брак американцы не признавали и компенсацию за некондиционный товар не выплачивали. Судебные же издержки могли оказаться так велики, что связываться с известной американской фирмой, поставляемой тиристоры, никто не захочет.

Я возвращался домой в хорошем расположении духа. Из десяти станций управления действительно не работала только одна и то из-за брака американского силового элемента.

На работе после устного отчета за командировку мне сообщили, что я должен поехать в офис ОАО «РИНК» и подписать выполненное командировочное задание у заместителя генерального директора ОАО «РИНК» Виталия Юрьевича Волкова, которого у нас в ИТЦ все боялись. Подписанное задание вместе с командировочным удостоверением мне следовало сдать в бухгалтерию, чтобы отчитаться о командировке и потраченных средствах. О новом правиле мне сказали с сочувствием. Раньше мы не подписывали командировки у высоких начальников. Ни единожды я наблюдал, как директор нашего центра Владимир Иванович Павлинов и его заместитель, которого взяли на работу из-за умение вести аппаратные игры, Остап Наумович Шкода собирались ехать в головной офис для подписания бумаг. Они оба выглядели растерянными и переживающими. Скандальность, строгость и требовательность Виталия Юрьевича Волкова производили на всех сильное впечатление и заставляли его бояться. Я знал, что главное для таких встреч было заранее зарядиться улыбкой. Мне часто приходилось встречаться с нефтяными начальниками и, когда я выпускал на лицо улыбку, полную оптимизма, в них появлялась снисходительность. При этом надо было проявлять находчивость и четко отвечать на поставленные вопросы. Но все равно я чувствовал, что меня забирает робость перед встречей с Волковым.

Приехав в головной офис я показал охраннику пропуск и поднялся на второй этаж, где располагался кабинет Волкова. Постучав в дверь, я заглянул в кабинет и спросил:

– Можно войти?

– Входите, – ответил строго и четко человек, сидевший в огромном кабинете за внушительным столом.