Нефоры

– Олькино название подходит, – сказал Жаба, не обративший на перепалку никакого внимания. Он протянул нам блокнот с новым логотипом. – Ну чо?

– Огонь! – кивнул я. – А теперь давайте бухать, пока опять не передрались. Жаб, докинь пельмешей в кастрюльку, а?

Однажды Балалай опоздал на репетицию, чего сроду не случалось. Обычно мы приходили позже и неизбежно получали порцию нытья от Олега на тему опозданий. В этот раз Жаба меланхолично подергал висящий на двери замок и, вздохнув, полез в вентиляцию, где был спрятан запасной ключ.

Олег не пришел ни через час, ни через два. Мы сыграли пять песен и расселись кто где, чтобы наградить себя пивом и чипсами. А когда часы на стене показали пять вечера, железная дверь скрипнула и в гараж ввалился Балалай.

– Нихуя себе струя, – присвистнул Кир, когда Олег поднял голову и мы увидели его лицо. Правый глаз заплыл, губы были разбиты и покрылись темной коркой спекшейся крови, на щеке темнели нехилые царапины, а косуха вся была в грязи.

– Дайте пива, – раздраженно бросил Балалай и, когда Жаба протянул ему бутылку, осушил её за три глотка. – Ох, блядь…

– Чо случилось, братка? – весело подмигнув другу, спросил Кир. – Боярку у бомжей отжать решил?

– Все нормально, – ответил Олег, не поддержав шутку. Тут уже Кир напрягся и положил руку Олегу на плечо.

– Не юли, бля. Рассказывай, кто тебя так отпиздил и за что, – велел он. Олег вздохнул и, кивнув, откинулся на спинку дивана.

– Чингиз отмазался, – коротко сказал он, и каждый понял, о чем речь. – Короче, выпустили этого дурака. Видать, спина широкая была, или хуй его знает. Но это все хуйня. Ему сказали, кто слил. Я, как обычно, в магаз выбежал, думал потом в гараж пойти, а меня у пивнухи тормознули два тела, Чингизовы дружки. Я и подумал, что они ищут, чем бы вмазаться, поэтому без лишнего подошел и лапу протянул. А мне сразу в ебало прописали и в кусты затащили. Потом в тачку какую-то бросили и к Чингизу отвезли.

– Чингиз чо? – мрачно спросил я, переглядываясь с Киром.

– Чо-чо, отпиздил, – попытался улыбнуться Олег, но его губа лопнула, и он поморщился. – Отхуярили так, что я думал все, край. Боялся, что печень, нахуй, в пятки вобьют. Ну, в целом за дело пизды получил. Вы же предупреждали.

– Угу, предупреждали, – буркнула Ирка, подключаясь к разговору. – Что он выставил?

– Откуда…

– Блядь, Олег! – вздохнула она. – Мы чо, первый день знакомы или на район только переехали. Такие пидоры, как Чингиз, просто так не отстают. Что он тебе выставил?

– На счетчик поставил, – шмыгнул носом Балалай. Его глаза при этом предательски забегали, когда за дверью послышался шум проезжающей машины.

– Сколько?

– Много.

– Чо делать будешь? – спросил Кир, закуривая сигарету. Правда потом махнул рукой и повернулся ко мне. – Чингиз по беспределу поступил. Толпой отпиздил. Надо предъявить.

– Надо, – кивнул я, заставив Кира улыбнуться. – Олег, сколько у него тел в компашке?

– Хуй его знает. Пятеро, может. Хмурым барыжат, пиздюков потрошат, все по классике, – ответил Балалай и побледнел, когда в дверь гаража громко постучали. – Блядь…

– Хули ломитесь? – крикнул Кир, доставая из-под дивана монтировку. Я тоже отошел к столу с инструментами и вернулся с молотком. Девчата, переглянувшись, пересели к нам поближе. Брезент, закрывающий дверь, откинулся, и в гараж вошел Чингиз с незнакомым нам рыхлым пацаном, который преданно трусил за вожаком.

Чингиз вошел и, уперев руки в бока, встал перед диваном, на котором мы сидели. Я видел его пару раз, и с тех пор ничего не изменилось. Чингиз был татарином, высоким и некогда мускулистым, но наркотики отложили свой отпечаток. Лицо болезненно землистого цвета, усталые и потухшие глаза с желтыми белками, тонкие потрескавшиеся губы и покрытая сеточкой кожа, словно у пожухлого помидора. Он был старше нас лет на пять, но я был уверен, что мы запросто дадим ему пизды, если он начнет быковать.

– Солёный, ты меня знаешь, – без лишних слов начал Чингиз. На вжавшегося в спинку дивана Олега он даже не смотрел.

– Знаю, – набычившись, ответил Кир, поднявшись со своего места. Монтировка спокойно покачивалась и стукалась об бедро Кира, но я знал, что стоит Чингизу или его дружку дернуться, как Кир мигом выбьет уродам все зубы.

– Я никогда не беспределил и к твоим не лез. Но это животное, – Чингиз ткнул грязным пальцем в сторону Олега, – решило меня наебать и вложило мусорам.

– И? Не вы ли его наебали первыми? – спросил Кир. – Когда сказали, что с клуба инструменты будут списываться?

– Это он вам так сказал? – широко улыбнулся Чингиз, обнажая гнилые зубы и почерневшие десны. – Ну, ну.

– Хочешь что-то сказать – говори, – буркнул я. Чингиз кивнул и, достав пачку из кармана, закурил сигарету.

– Не знаю, чо он вам наплел, но вот моя предъява, – с угрозой ответил он. – Балалай торчал мне бабки за хмурого. Я поставлял исправно, входил в положение, когда его корежило, не ставил на бабки дурака. Свои же типа, окурковские. Позвал его клуб гопануть, чтобы хоть децл расплатился. Я ж не добрый дядя, сам на это живу. А эта сука меня ментам вложила и мой схрон до кучи.