Неформат

провожали товарищи Зимянин, Капитонов, Соломенцев, Долгих, Русаков…»

– …та деякi iншi, – подхватил Савченко с какой-то хитрой, жуликоватой улыбкой.

А Ляля впервые подумала: «А ведь он хохол. Вот тебе и раз! Никогда раньше в нём этого

не примечала! Что-то в нём такое – от Могилянской – или как там у них? – академии».

– Угадала! – Она вскочила с кресла и, сделав попой какой-то танцевальный пируэт перед

его носом, торжественно объявила: «…и некоторые другие»! Правильно?

– Да, их нужно читать вот так, в ряд, через запятую, и тогда у тебя начинают роиться в

голове мысли и ассоциации – не всегда, правда, верноподданнические. Меня, кстати, на это

совершенно случайно натолкнул отец. Он как-то стоял в вестибюле института там, в Изотовке. –

Савченко с усилием подавил желание сказать «там, у нас, в Изотовке». – Просто ждал мою мать,

чтобы проводить до дома после занятий, и, чтобы скоротать время, читал учебное расписание

института с фамилиями преподавателей. А там ряд получался живописный: Чавка, Чвёртка,

Швачко, Перебийнос…

– Слушай, это ведь чистый Гоголь! – захохотала Ляля, – а Довгочхуна там не было?

– Мог быть. И в этом-то и есть вселенская печаль жизни в Изотовке.

– И что же твой отец сказал?

– А вот это самое пикантное! Он вообще большой оригинал, правда, у него сугубо

гуманитарное мышление… Посмотрел он на этих Швачко в расписании и выдал фразу, которая

тянет на афоризм: «Куда делись Шаховские, Волконские и Шереметьевы?»

– Дааа, это сильно! – протянула Ляля. – Вот ты в кого такой необычный!

– Да нет. Не совсем. Он-то гуманитарий до мозга костей. Вроде тебя. А я в плену точных

наук и формул. Хотя, должен сказать, что благодарен ему за то, что научил меня стихи любить.

Просто читать их, повторять эти словесные формулы без причины и без пользы для себя и других.

Исключительно ради удовольствия.

– Знаешь, надо будет у себя в институте почитать расписание по методе твоего отца! А что

ещё можно читать подряд, чтобы появлялись незапланированные ассоциации? Названия

магазинов? Или улиц?

– Вот тебе задачка на сообразительность. Постарайся угадать, что за ряд? Наушки,

Лужайка, Джульфа, Унгены, Чоп, Брест…

– Да это ведь, кажется, железнодорожные станции! Брест и Чоп – точно! У меня подруга в

Будапешт ездила, так они в Чопе из вагона выходили и смотрели, как меняли колёсные пары на

европейскую колею.

– Угадала. А Джульфа вообще двойная станция, советская и иранская… Я с отцом в детстве

часто ходил на вокзал в Изотовке – просто так, от нечего делать. Знаешь, зачем мы ходили?

Посмотреть на пассажирские поезда. Мой отец – заядлый путешественник в душе, правда, из-за

вечного отсутствия денег не пропутешествовал и десятой доли от того, что хотел. А у нас каждые

пятнадцать минут останавливаются кавказские поезда: Адлер, Тбилиси, Ереван, Баку, Махачкала…

И каждый день ходит поезд Москва–Тегеран. Представляешь? Где эта несчастная Изотовка, а где

Тегеран?

– Представляю. То есть представляю, что из Изотовки это непредставимо. А почему ты

названия станций-то запомнил?

– Вот в этом, милая Красная Шапочка, и есть сокрытый от простых смертных смысл.

Поезжай на Курский вокзал – впрочем, от тебя ближе Киевский – и почитай расписание движения

поездов со всех вокзалов Москвы за границу.

– И что? – Она никак не могла понять, к чему он клонит.

– А то, что в этом расписании всегда указывается расстояние в километрах до конечной

станции, то есть до пункта назначения. Так вот для этих поездов, идущих туда, – расстояние

никогда не указано до пункта назначения – Будапешта или Тегерана, а только до пограничной

станции – Чопа или этой самой таинственной Джульфы. А значит…

– Значит? – подхватила она заинтригованно.

– Значит, что там, дальше, за этой Джульфой советской или Лужайкой, что на границе с

Финляндией, – дальше кончается мир, который мы знаем. Это предел нашего познания атома.

Может, там, дальше, в этой Джульфе иранской есть материя, волны, частицы или античастицы, но

нам это неведомо.

– А тебе не хочется там очутиться? Поверь мне, уж я-то была. В Вене, например. Правда,

самолётом туда летала и оформляться пришлось четыре месяца. Так что в Чоп не попала. Но

побывала там – за гранью бытия, как ты говоришь. Там есть всё, о чём ты догадываешься, и даже

больше! Ты разве не мечтаешь там побывать?

– Боюсь, что с моей специальностью километраж пути оборвётся в этой таинственной

Джульфе. Странное название, кстати. Напоминает собачью кличку.

– А при чём здесь твоя специальность?

– Понимаешь, самолётостроение у нас военная отрасль. Все лучшие наработки идут туда.

Сплошной спецхран и спецдопуск. Я вот на днях с Кавказа в купе с нашими клиентами ехал.

Которые летают на нашей технике. До Вены им не добраться. Боюсь, как и мне. А хотелось бы… А

придётся ехать не дальше ЗабВО.

– А это что за станция?

– Это не станция. Это специфический юмор моих попутчиков, которые служат в

Забайкальском военном округе, сокращённое название которого они садистски расшифровывают

как «забудь о возвращении обратно».

***

Она решила познакомить Вадима с родителями недели через три после возвращения в