Неформал

А тоннель этот метров через сто стал уверенно так вверх подниматься. Я даже обрадовался, но, видать, зря, потому что снова на стенах и на потолке норы появились. И запашок такой звериный, вроде бы пометом пахнет.

Слышу, Иван шепчет:

– Кучнее, ребятишки, держитесь, кучнее…

А тут куда кучнее? И так Маришка мне то и дело в спину тычется, и он тоже рядом совсем пыхтит. А между тем начинаю я понимать, что вокруг нас в темноте что-то происходит. Мы-то что можем видеть? Метров десять вперед да столько же назад, да стенку слева, стенку справа. На потолок и то все время пялиться не будешь, споткнешься или, того и гляди, в какую-нибудь нору свалишься, не приведи, Господи! А в темноте кто-то мелькать стал, тени неясные появляются на границе света и тьмы, и шепот то и дело слышен. И главное, совсем непонятно, откуда он доносится, то ли сверху, то ли снизу, кажется, отовсюду сразу! И тут слышу я, Иван в темноте позади нас возится, оглянулся я, а он, оказывается, «Сайгу» за плечи закинул, а из рюкзака своего огромадного какую-то здоровенную винтовку вытащил, магазин к ней цепляет. А там не магазин, а целый барабан, патронов, наверное, на двести, не меньше! Ну значит, дело швах!

Тут и Маришка, слышу, шепчет:

– Шурыч, мне страшно…

А я что ответить могу? У меня у самого ладони вспотели, да во рту пересохло от волнения. Я как вспомню эту тварь вонючую, которая мне чуть голову не отгрызла, так мне совсем плохо становится. Они ведь и по стенам, и по потолку лазать могут! Тут вдруг светлее стало, я оглянулся, а это Иван в дополнение к своему фонарю еще мощный тактический фонарь на винтовке включил, и стоило ему вперед посветить, как я меня внутри похолодело. А там этих длинных зубастых тварей, штук, наверное, двадцать! Я сразу же автомат на уровень глаз вскинул, с предохранителя спустил. А Иван, слышу, то же самое сделал и меня тихо так спрашивает:

– Ты, Шурыч, видел таких? Или нет? – и тут же командует. – Так же вперед идем, не останавливаемся.

– Видел, – отвечаю, а у самого ноги ватные стали, – в провал они к нам вылазили. Штук шесть их было.

– Ну и как?

– Постреляли мы их, – говорю, – глаз у них нет, а еще по стенам ходят, как мухи.

А он и отвечает:

– Это хорошо, что их пострелять можно, плохо, что их много очень, а еще плохо, что место ровное, даже гранату не кинешь. И еще: не вздумай стрелять в мою сторону! Понял? Твоя девушка, Шурыч, молитвы знает?

– Нет, – отвечаю. – Откуда? Она же некрещеная.

– Ага… А молитвенник у тебя есть? Или еще что-нибудь такое?

– Есть, в рюкзаке в кармане.

– Ну, – продолжает он у меня за спиной, а сам, судя по голосу, то и дело целится из винтовки своей направо и налево. – Тогда пусть она его возьмет и читать начинает с любого места, потому что нет сегодня у нас, Александр Васильевич, другой защиты.

Я думал, Маришка снова заартачится, а она у меня из кармана рюкзака сама молитвенник вытащила. Хорошо, что шрифт там крупный, даже при фонаре хорошо видно. Слышу, идет за мной тихонько и листами шуршит.

– Че читать? – шепчет, и чувствую я, что она до смерти напугана.

А Иван ей в ответ:

– Жить хочешь? Читай! Что угодно! Только, ради Бога, не останавливайся!

Ну слышу я, начала она читать тихо так, ну видать, где открыла, оттуда и начала почти шепотом:

– Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него…

И тут она за рюкзак мой уцепилась, чтобы удобнее идти было, а я сам все медленнее и медленнее иду, а потом и вовсе встал, потому твари впереди отступать перестали, а мне нет никакого резону к ним ближе подходить. Слышу: за спиной Иван тоже остановился и говорит так негромко:

– Псалом девяностый…

А Маришка читать продолжает и читает вроде бы тихо, для себя, а голос ее в наступившей тишине далеко по тоннелю разносится:

– … Падет от страны твоея тысяча, и тма одесную тебе, к тебе же не приближится… – а потом, позже, – Слава отцу и сыну и святому духу, Аминь!

И одновременно с этим «Аминь!» твари, которые стояли самыми первыми, на нас бросились, а Иван скомандовал:

– Огонь!..

Я не знаю, что случилось, но страх и волнение почему-то ушли. Нельзя бояться все время, да еще когда рядом такие слова читают: «Падет от страны твоея тысяча…»

Правда, мощно? Да? И главное, сразу понимаешь, что правда!

И я нажал на курок и всадил первую пулю в широкий лоб самой прыткой твари. Она зашипела и упала у моих ног. А я уже не смотрел на нее, я стрелял в других, которые подбирались к нам из глубины тоннеля. И тут Иван со своей стороны огонь открыл. Я такого грохота в жизни не слышал, тут в тоннеле еще звуки отражаются, эхо гуляет! А через грохот выстрелов и шипение этих пещерных уродцев голос Маришки до меня доносится:

– Господи Боже мой, Един Благий и Человеколюбивый…