Недостреленный (АИ)

Приехали на батарею, где нас уже встречали. Стояла неровная шеренга бойцов, одетых кто в чём, хотя на большинстве была старая солдатская форма российской армии без знаков различия. Командиром батареи, похоже, был молодой парень с тонкими усами, лет двадцати пяти, стоявший прямо, ровно и высоко держа голову, хотя бледность лица и красные пятна на щеках намекали о его сильном волнении. На нём была офицерская форма без погон и мягкая фуражка, а на выцветшем кителе, вернее, френче с мягким стоячим воротничком виднелись следы от носимой когда-то портупеи. Рядом с ним стоял молодой человек с усиками и бородкой, с тёмными вьющимися волосами, одетый в кожаную куртку и галифе, а на голове имевший кожаную же фуражку.

Бричка остановилась, с неё сошёл Сталин, потом спрыгнул я и слез с козел Архипка. В воздухе, казалось, стояла нервозность. И вряд ли причиной тому был я с ручным пулемётом в руках и Архипка со злым лицом и с винтовкой наперевес. Ворошилов спрыгнул с коня. К командующему подошёл командир батареи и доложился. Ворошилов выслушал доклад, нехорошо прищурился и спросил в лоб:

— Ну что, военрук Осипов, рассказывай, как это вы по своим палить начали?

— Никак нет, госп… товарищ командующий, — вскинулся названый Осипов, — стрельба велась по преследующим вас казакам.

— А как получилось, что по нам снаряды прилетали? — давил Ворошилов.

— Лошадку убили… — зло буркнул Архипка.

— Да, вот и лошадь у нас убило, — кивнул в ответ на его слова Ворошилов. — Случайно, скажешь? — вновь обратился к Осипову.

Командир батареи стиснул зубы и покраснел еще больше. Человек в кожанке стоял, переминаясь с ноги на ногу.

— Давай будем разбираться, товарищ Ворошилов, — принял участие в разговоре Сталин. — Товарищ Осипов, вы всё время сами командовали стрельбой?

— Нет, — Осипов смотрел прямо перед собой.

— В какой момент вы осуществляли стрельбу? — уточнил Сталин.

— Как только мы заметили преследование, по моей команде сразу же развернули орудия и после пристрелки попали в район движущейся цели, казачьей конницы, несколькими залпами.

— А дальше что? Кто стрелял? — ввернул вопрос Ворошилов.

— Товарищ командующий, товарищ чрезвычайный комиссар, — в разговор вступил молчавший до этого момента молодой человек в кожанке. — Мне показалось, что снаряды падают вблизи вашей брички, и я тогда временно отстранил военрука Осипова, как бывшего офицера, от командования батареей. Дальше стрельбой стал командовать я, комиссар Шейдин.

— То есть, это ваши выстрелы привели к попаданию в лошадь? — уточнил Сталин.

— Да, мои, товарищ чрезвычайный комиссар, — ответил Шейдин, сглотнув, и кадык дёрнулся на худой шее. — Дальше военрук Осипов под угрозой пистолета заставил меня прекратить командование и принялся стрелять сам.

— Так это, выходит, ты в конце отогнал казаков, — Ворошилов с недоверием посмотрел на военрука.

— Так точно, — коротко ответил Осипов, и Ворошилов, кашлянув, в изумлении покачал головой.

— Мы видим, что товарищ Осипов показал себя настоящим специалистом и умелым артиллеристом, — подытожил Сталин. — Мы с товарищем Ворошиловым убедились в этом… — секундная пауза, в которой, думается мне, Сталин хотел сказать что-нибудь вроде "на собственной шкуре", но подобрал другое выражение, — собственными глазами. Я считаю, что командир батареи товарищ Осипов заслуживает поощрения. Как думаешь, товарищ Ворошилов?

— Согласен, товарищ Сталин, — с заминкой ответил командующий.

— Товарищ Шейдин впредь должен лучше уяснить задачи комиссара, — продолжил Сталин. — В "Положении о военных комиссарах" указано, что комиссару запрещается вмешиваться в оперативную военную деятельность командира.

— Уяснил, товарищ Сталин, — проговорил Шейдин, виновато наклонив голову.

Это что сейчас было? Я воочию наблюдал, как Сталин столкнувшись с конкретным случаем из практических соображений был вынужден стать на точку зрения своего оппонента Троцкого в ограждении военспецов от нападок со стороны некоторых комиссаров и партийных деятелей, да от того же Сталина! Ведь полномочия комиссаров были расплывчаты, их можно было трактовать очень широко. Наряду с попыткой разграничить функции военкомов и военспецов в других пунктах различных положений военные комиссары имели право временно отстранить и даже арестовать военспеца, а на самих комиссарах лежала ответственность за измены командиров вплоть до расстрела. Вот это Сталин сумел меня удивить!

Тем временем приободрившийся военрук повел показывать командующему и чрезвычайному комиссару позиции батареи. Естественно, были жалобы и на снабжение и на нехватку бойцов. После обхода позиций вернулись к бричке, где Архип чистил или расчесывал щёткой нашу единственную лошадь. Завидев нас, он посмотрел на пустую оставшуюся у нас после убитой лошади упряжь и хмуро пробурчал:

— Нам кобылку бы… Оне Звёздочку загубили, пущай дадут теперича взамен. Как ездить-то… Несподручно.

Ворошилов взглянул на Осипова, тот на понурившегося Шейдина, затем командир батареи вздохнул:

— Дадим вам лошадь. Не старая ещё, в повозку запрячь можно.