Недосказанное

— Я тут подумал, что, возможно, тебе пригодиться моя помощь.

Судьба настигла Кэми. Все шло своим чередом, пускай перепутано и смешано. Она не могла ничего изменить, а ей еще нужно было продолжить расследование.

— Пригодилась бы, — сказала она Эшу. — Принеси стул.

Эш, казалось, не был встревожен жутким состоянием своего стула, хотя он был намного выше Кэми, так что деревянные пальцы практически доставали до его плеч. Возможно, для Либернов это было благословением.

Кэми решила относиться к нему, как к потенциальному источнику информации, а не как к потенциальному источнику крайне смущающей ситуации, связанной с поцелуем.

— Эй, мальчик-чародей, — сказала Кэми, постучав по странице книги, которую она читала. — Что означает «домашний оберег»?

— Перерезание горла мужчины на первом заложенном камне дома, и захоронение его под порогом.

Кэми уставилась на него. Эш покраснел до корней волос.

— Прости, — сказал он. — Это запись 1902 года, да? Это, скорее всего, кровь животного. А если это относиться к дому чародея, то оберег более специализирован.

Кэми вспомнила о заклинании, которое создали ее мама вместе с мамой Джареда, Розалиндой, используя кровь и волос. Используя волос ее мамы.

— Можешь ли ты запретить кому-то входить в дом? — спросила она. — Если у тебя есть чья-то кровь или волос, мог бы ты создать заклинание специально направленное на них? Ты уже так делал, чтобы не пустить оба в Ауример?

Эш колебался.

— Ага.

— Сделай такой же для дома Анджелы и Ржавого. Для дома Холли. И моего.

— Я не могу, — сказал Эш. — Не могу не впускать другого колдуна. Он воспользуется магией против этого заклинания. Моя мама все время использует определенное количество энергии, чтобы обезопасить Ауример. Чтобы создать заклинание посильнее, для этого нужно будет убить кого-то.

— Потому что смерть источник силы, — пробормотала Кэми.

— Как и жизнь, — сказал Эш, его щеки по прежнему горели. Он уставился на книги. — Зависит от тебя, каким способом ты будешь добывать силу.

Должно быть выражение Кэми говорило само за себя, потому что Эш взорвался:

— Сначала, все было не так уж плохо.

Кэми подняла глаза от своих записей.

— Убийство не было плохим?

— Это были лишь животные, — сказал Эш. — Охота отца с сыном. Я хотел....он хотел проводить со мной время. Было такое ощущение, что мы такие одни в целом мире. Мои родители не разрешили мне дружить с людьми в школе, к тому же мы часто переезжали.

— Пока не вернулись сюда, — заметила Кэми, ее тон был резок. — И твой отец сказал тебе присматривать за источником твоего двоюродного брата. Так что в первый же день ты побежал в школьную газету и устроился на работу, и тебе хорошо удавалось притворяться, будто я тебе нравлюсь.

Эш склонил свою голову, обрамленную золотыми локонами.

— Кэми, — сказал он, приглушенным голосом. — Ты мне нравишься.

Кэми не знала, что ответить на это, поэтому она подождала, когда продолжит Эш.

— Это не было ложью, я не притворялся. Я просто делал кое-какие ужасные вещи. Я был не прав и сожалею об этом. Теперь я пытаюсь исправиться.

Эш должно быть считал Кэми ужасно осуждающей, как для девушки, которая накануне вечером самозабвенно целовалась с ним.

Кэми вгрызлась в кончик своего карандаша, отчаявшись из-за того во что превратилась ее жизнь.

— Я знаю, — сказала она нежнее. — Я сожалею о твоем отце. И в меньшей, но все же в значительной степени, я сожалею о твоей маме.

Она задумалась можно ли было отравиться свинцом во время чрезмерного грызения карандаша и решила перестать это делать.

Кэми печально взглянула в улыбающееся лицо Эша. Это все еще была милая улыбка, но менее уверенная, чем обычно, из-за чего она казалась более настоящей.

— Спасибо, — сказал он.

Это утешало, что возле нее есть парень, который просто хочет находиться рядом с ней. Кэми побоялась, что занизила планку. Он поцеловал ее, он думал, что она ответила ему на поцелуй, и он был настолько красив, что люди останавливались посреди улицы и смотрели ему вслед. Быть исключительным интересом кого-то настолько красивого, это одновременно прекрасно и смущающие.

И она ему нравилась, судя по его словам. Все просто и обнадеживающе. Никаких требований к ее душе, и никакой возможности для ненависти.

Кэми снова откашлялась.

— Забавный факт, — сказала она, постукивая перед собой тонким листом бумаги, свернув его осенний лист. — Здесь записаны имена практически всех семей Разочарованного дола, независимо чародеи они или нет. Но моего здесь нет.

— Между нашими семьями все было по-другому, — сказал Эш. — Не были заключены специфические сделки или совершенны услуги. Сделка была заключена давным-давно, они должны были защищать нас и служить нам. Пока сила Либернов не была разрушена, а твой дедушка не сбежал.

— И твоя бабушка убила его за это, — напомнила Кэми.

Эш выглядел извиняющимся.

— Она считала его предателем.