Неделя зимы

Развод был быстрым; ему разрешалось видеться с Марией-Розой по субботам и брать ее на десятидневные каникулы каждый год.

Корри Салинас не женился на Хайди, как предсказывали желтые газеты. Хайди негодовала: она направо и налево раздавала интервью, в которых выставляла себя жертвой коварного соблазнителя.

Моника хранила молчание. Ее никогда не было дома в те моменты, когда Корри заезжал за Марией-Розой; отец или мать Моники передавали ему ребенка, ограничиваясь кратким приветствием, и вид у них был разочарованный.

Иногда Корри чувствовал себя очень одиноким и просил Монику вернуться к нему. Ответ всегда был одинаковый: «Я не держу на тебя зла, но, пожалуйста, в дальнейшем обращайся ко мне только через моего адвоката».

Его карьера продолжала набирать обороты, годы шли своим чередом.

В двадцать восемь он женился на Сильвии. Эта свадьба была совсем не такой, как первая. Сильвия, единственный ребенок в богатейшей семье, сделавшей состояние на гостиничном бизнесе, привыкла ни в чем не знать отказа; когда ей захотелось получить роскошную свадьбу в качестве подарка на свой двадцать первый день рождения, она ее получила.

Корри был поражен, что такая ослепительная девушка выбрала его. Он был согласен на все требования, выдвинутые ее семьей. Его единственная просьба, чтобы Мария-Роза в числе других девочек пошла перед ними к алтарю, рассыпая цветочные лепестки, была решительно отвергнута. Настолько решительно, что больше он об этом не упоминал.

Адвокаты Сильвии и Корри составили брачный контракт. О грядущей свадьбе постоянно упоминалось в прессе; газеты и журналы боролись за права на эксклюзивный репортаж.

День свадьбы прошел как в тумане. Пару раз Корри с легкой грустинкой вспоминалась его первая тихая свадьба: им с Моникой по восемнадцать, они полны надежд, — но потом он выкинул ее из головы. Это было давно, не сейчас.

«Сейчас» продлилось недолго. Корри по-прежнему проводил все свое время на студии, примерках, в рекламных турах, на зарубежных кинофестивалях. Сильвия начала скучать. Она много играла в теннис и занималась благотворительностью.

На тридцатилетие Корри Сильвия запланировала грандиозную вечеринку. В тот момент как раз выходил на экраны его последний фильм, где он играл врача, перед которым стоял сложный моральный выбор. Реклама фильма была повсюду: задумчивое лицо Корри, решающего, как ему поступить. Женщины мечтали встретиться с ним, прогнать печаль из этих прекрасных глаз.

Корри просмотрел список приглашенных. Голливудские звезды, магнаты отельного бизнеса… Его дочери в списке не было.

На этот раз Корри был настроен решительно.

— Ей двенадцать лет. Она прочтет о празднике в газетах. Она должнаприсутствовать.

— Это моявечеринка, и я не хочу, чтобы она была здесь. Она часть твоего прошлого, а не настоящего, и уж конечно, не будущего. К тому же, по-моему, нам пора завести собственного ребенка.

Сильвия не собиралась отступать. Со своей падчерицей Марией-Розой она виделась не больше пяти-шести раз; Сильвия утверждала, что не знает, как вести себя с девочками-подростками: они ужасно глупенькие и постоянно хихикают по пустякам.

Она говорила таким уничижительным тоном, что Корри стало ясно: Сильвия будет всегда настаивать на том, чего хочет она.Ее губы, некогда напомнившие ему бутон розы, теперь сжались в неодобрительную гримасу.

Он сделал еще одну попытку: почему бы не пригласить на праздник монахинь из приюта, вырастивших его?

— Но, Корри, дорогой, они будут тут совсемне к месту. Уверена, ты понимаешь.

— В моей жизни для них всегда найдется место. Они вырастили меня, сделали тем, кто я есть.

— Ну, пошли им деньги или организуй сбор средств — это будет гораздо полезней, чем смущать их приглашением на вечеринку, где они будут чувствовать себя белыми воронами.

Корри и так регулярно посылал приюту деньги. Он входил и в состав комитета по сбору средств, но дело было не в том. Монахиням, которых он называл ангелами в белых одеждах, наверняка понравилось бы на изысканном парадном вечере. Как могут эти женщины, заботившиеся о нем с тех самых пор, как его подбросили к ним на порог, где-то прийтись не к месту?

Корри почувствовал, как у него на лбу начала пульсировать жилка; голова слегка кружилась. Собственный голос доносился как будто издалека. Слова звучали словно чужие.

— Мне не нужна вечеринка, на которую нельзя пригласить мою дочь и людей, которые воспитывали меня, кормили и одевали.

— Ты слишком устал, дорогой. У тебя столько работы, — сказала Сильвия.

— Я и правда много работаю, но это тут ни при чем. Я говорю серьезно. Как никогда в жизни.

Сильвия сказала, что лучше пока оставить эту тему.

— Мы оставим ее, только если ты пошлешь им приглашения.

— Не смей меня шантажировать! Ты не заставишь меня делать то, чего я не хочу.

— Отлично, — ответил Корри, и их браку наступил конец.