Неделя зимы

— Лилиан, как вы уже знаете, моя мать. Они поехали отдохнуть вместе, чтобы получше узнать друг друга. Я ужасно рад, что все идет гладко.

Голос его был полон надежд и энтузиазма. Как могла она сказать, что его нетерпимая, категоричная мамаша не ладит с Винни, которая, как оказалось, приходится тому невестой. Ни одна из женщин об этом не упомянула. Что будет, если с ними случится самое худшее?

Она застыла у телефона, прижав руку к груди. Из ступора ее вывела Орла, подергав за рукав: племянница спрашивала, подавать ли ужин или еще подождать. Чикки взяла себя в руки и пригласила гостей к столу. Все беспокоились за Лилиан и Винни, поэтому атмосфера за ужином была напряженной.

— Я уверена, что с ними все в порядке, — внезапно произнесла Фреда. — Все хорошо. Не беспокойтесь. Они скоро придут — замерзшие и голодные, но в полном здравии. — Она говорила очень убедительно, однако события текли словно в замедленной съемке, пока не зазвонил телефон.

Обе гостьи в безопасности. Поисковая партия отвезет их к доктору Дэю, хотя, похоже, они просто замерзли и сильно испугались. Не выдавая своего облегчения, Чикки Старр сообщила остальным, что Винни и Лилиан застиг врасплох прилив, им потребуется горячая ванна, и они вряд ли поспеют к ужину.

Когда Винни и Лилиан, бледные, завернувшись в одеяло, вошли в дом, их приветствовали радостными возгласами.

Лилиан держалась так, будто ничего особенного не произошло.

— Итак, вы все видели меня без косметики — мне этого не пережить! — смеялась она.

— Значит, вас застал прилив? — Фреде хотелось знать все подробности.

— Да, но мы знали, что он скоро кончится, — сказала Винни. Она дрожала, но не собиралась делать трагедию из их приключения.

— Вы сильно испугались? — беспокоились доктор из Англии и его жена.

— Вообще-то нет. Винни была великолепна. Она все время пела, чтобы поднять нам настроение. Кстати, у нее прекрасно получается «Блюз из Сент-Луиса» — надо будет как-нибудь вечерком попросить ее исполнить его на бис.

— Только если выспоете «Отель разбитых сердец», — сказала Винни.

Тут в разговор вмешалась миссис Старр.

— Лилиан, звонил ваш сын. Из Лондона. Я сказала, вы перезвоните ему, когда вернетесь.

— Сначала я приняла бы ванну, — ответила Лилиан.

— А вы сообщили ему… — начала Винни.

— Я только сказала, что вы немного задерживаетесь, ничего больше.

Обе с признательностью посмотрели на нее.

Лицо Лилиан стало задумчивым.

— Винни, а почему бы тебеему не позвонить? Он же твой жених. И поговорить он хотел, скорее всего, именно с тобой. Скажи, я позвоню в другой раз.

Она решительно направилась в свою комнату.

Только Чикки Старр и Фреда О’Донован поняли истинное значение этих слов. Обе чувствовали, что благодаря долгим часам, проведенным в пещере на берегу Атлантики в ожидании отлива, в отношениях между Винни и Лилиан произошел перелом. Конечно, впереди была еще долгая дорога, однако, как и погода, эти отношения с утра претерпели весьма благоприятные перемены.

Джон

Джону приходилось напоминать себе, что это обращаются к нему, когда он слышал собственное имя. Много лет никто не называл его так, хотя на самом деле именно под этим именем его давным-давно записали в сиротском приюте.

Весь мир знал его как Корри.

В детской книге, которую монахини читали детям по вечерам, был такой персонаж, Корри — очаровательный малыш, которого все обожали. Джон захотел, чтобы и его звали так — монахинь это очень позабавило.

В приюте был садовник — старик родом из деревни Салинас. Он частенько говорил воспитанникам, что это лучшее место на земле, и когда он накопит достаточно денег, то вернется туда и купит себе домик.

Корри раз за разом повторял название деревни: Салинас. Оно ему очень нравилось.

Своей фамилии у него не было. Он решил, что его фамилия будет Салинас.

Он стал Корри Салинасом и в шестнадцать лет устроился на свою первую работу — в сандвич-бар.

У бара был контракт на поставку ланчей для съемочных групп, и Корри довольно быстро обратил на себя внимание. Дело было не только в темных глазах над орлиным носом, вьющихся волосах и умных глазах, в которых плескался потаенный юмор, — он с первого раза запоминал, кто предпочитает арахисовое масло, а кто — обезжиренный сыр. Он всегда был к услугам клиента; даже самые избалованные и капризные звезды, которые постоянно меняли свои заказы и говорили, что им доставили не тот сандвич, были покорены.

— И откуда у тебя столько терпения! — удивлялась Моника, работавшая вместе с ним.

— Тут полно сандвич-баров. Мы хотим, чтобы клиенты выбирали нас, поэтому поначалу надо приложить чуть больше усилий, — жизнерадостно отвечал Корри.

Он не боялся тяжелой работы. Корри жил в комнатке над прачечной и по утрам мыл там полы вместо арендной платы.

Ему не приходилось тратиться на еду, поскольку в сандвич-баре всегда было чем перекусить. Корри откладывал каждую копейку; все деньги шли на уроки актерского мастерства. Невозможно жить в Лос-Анджелесе и не мечтать попасть в кино.

Потом у них с Моникой завязался роман.