Неделя

Через несколько минут Цыбулько увидел диверсантов в палатке при мигающем свете свечи. Один, с реденькой бородкой, был обут в лапти и старенькие онучи, каких не носят крестьяне в районе Б. уже более пятнадцати лет. Домотканые штаны, пестрядинная рубаха, пиджак — все отдавало дешевой бутафорией. При аресте красноармеец попал «мужичку» штыком в живот. Он был бледен. На рубахе выступила кровь. Лейтенант, наклонившись к свече, разглядывал отобранный у него документ: справку об эвакуации из колхоза «Красный путь» О-ского района и о направлении на работу в г. Киров, со всеми надлежащими подписями и печатями — очень ловко сфабрикованную фальшивку. Другой бандит, мускулистый, здоровый, с широким лицом и квадратным подбородком, был одет под пролетария: брюки, заправленные в сапоги, вышитая косоворотка, кепка.

У них отобрали два револьвера системы «Штейер», нож, банку сливочного масла, сыр, два кило галет и буханку черного хлеба, а в промасленной тряпице нашли небрежно скрученную пачку советских денег на большую сумму. Самым же главным были два продолговатых ящика с запальным шнуром. Негодяй уже успел подсунуть один под рельсы. Но бдительность Цыбулько сорвала их черный замысел.

Прибывший через несколько минут работник особого отдела, только взглянув на пойманных, усмехнулся:

— Ага! Попались-таки! Давно вас, голубчиков, ищем...

На другой день к вечеру фашисты снова сделали попытку разрушить пути. Но она им плохо удалась. Лишь одна бомба попала в цель, повредив четвертый пост и горловину около него. Рядом оказался сменявший лопнувший рельс дорожный мастер Яков Семенович Калинин, старик с сильной проседью в рыжеватых волосах, но такой силы и крепости в свои пятьдесят восемь лет, что многие молодые ему бы позавидовали.

Едва улеглась пыль от взрыва, Калинин уже взялся за ремонт. На помощь прибежали другие путейцы и военные. Через несколько часов по поврежденному участку открылось движение.

Те же самые фашистские самолеты, возвращаясь на базу, настигли в пути поезд, который вел Василий Иванович Иванов, примечательная фигура на узле Б. Будучи на два года моложе Калинина, он такой же крепыш, несмотря на маленький рост. Под седыми бровями светятся юмором и молодым задором карие глаза. Гладко выбритое лицо испещрено какими-то приятными глазу морщинками. Тридцать пять лет ездит Василий Иванович на паровозе. Настоящий виртуоз своего дела, он воспитал за это время десятки замечательных машинистов.

— Никогда не рискуй! — говорил он своему напарнику Трунову. — Лучше пережди, если не умеешь накрыться.

Сам Василий Иванович артистически маневрирует, обманывая воздушного врага. Сколько раз уже налетали на него в пути фашисты! Высунувшись из будки, он внимательно следит за самолетом. «Голова прямо, как на шарнирах!» — рассказывает он сам. Резкий рывок вперед — и бомбы падают позади состава. Так же резко «стоп!» — и разворочен путь впереди, но паровоз невредим. Однажды, попав в такую переделку, Василий Иванович самостоятельно, силами поездной бригады, починил при мертвенном свете вражеских осветительных ракет путь и спокойно двинулся дальше, к фронту. На этот раз, рассчитав ветер, он выпустил густейшую дымовую завесу и сбил с толку врага. Бомбы упали рядом. Огромными комьями глины кое-где вмяло и пробило обшивку паровоза. Старшего кондуктора, бросившегося укрываться под вагон, вытащили оттуда без сознания, контуженного воздухом. Плакали навзрыд испуганные дети в вагонах. Многие, когда поезд остановился, выскочили и бросились в лес. Одному мать, успокаивая его, давала пить какой-то красный сок. Но ребенок все плакал. Василий Иванович, проходя, остановился возле него, присел на корточки.

— Сынок, не вино ли? Мне не дашь? Дай! Я его вместе с бутылкой, вот так...

Ребенок засмеялся и, успокоенный, стал пить. Большие, очень серьезные серые глаза его доброжелательно смотрели в упор на «дедушку». Василий Иванович весело подмигнул мальчику, и от улыбки его морщины стали еще приятнее. Ребенок тоже улыбнулся, но тотчас опять стал серьезно, сосредоточенно тянуть красную жидкость, не отрывая глаз от лица старика.

Ясное небо голубело над головой. Еле уловимо перешептывалась узорная листва на ближних березках. Старый машинист вздохнул. До чего хорошо жить! И надо же этой коричневой напасти, оголтелому зверью так поганить эту жизнь! Скорей бы уложить их всех в могилу, проклятых!..

Он благополучно привел паровоз к месту назначения и сдал напарнику. А напарник Трунов на другое же утро «удружил»: повезя порожняк, вздумал необдуманно рискнуть и попал прямо под бомбу. Взрывом ФД сбросило с пути. Пришлось вызывать семидесятипятитонный кран и поднимать машину. Такая досада взяла старика Иванова!