Нечто по Хичкоку

В онемевшем плече Сиприана стали колоть иголочки, эта боль ослабила туман перед его глазами. Сиприан бросил кочергу на ковер и посмотрел на то, что он сделал. В ужасе он схватился за лицо рукой и, спотыкаясь о завернувшийся ковер, побежал к двери. Он ударился о дверь головой, схватился за ручку двери. Его пальцы тряслись, и не сразу удалось открыть дверь. Он побежал вниз к парадной, оставив дверь за собой распахнутой. Внизу он столкнулся с мужчиной и женщиной, которые тоже шли к выходу. Сиприан отпихнул нечаянно женщину к стенке. Мужчина выругался и схватил Сиприана за плечо и отбросил его к косяку парадной двери. Женщина, испуганная неожиданным столкновением, взглянула на Сиприана и громко вскрикнула. Мужчина обернулся на ее вскрик и пробормотал:

— Что это с ним?

Сиприан с трудом держался на ногах. У него кружилась голова, его качало, он схватился за косяк и сполз по нему, усевшись на корточки. Он схватил ладонями голову, будто желая остановить ее кружение. Он смутно слышал над собой голоса. Женский голос, дрожащий и испуганный, сказал:

— Смотри, смотри, у него кровь!

Мужской голос сказал:

— Что тут происходит?

Сиприан протяжно простонал. Его начало тошнить. Мужской голос над ним сказал:

— Пойду посмотрю, что там?

Он вошел в раскрытую дверь. Женщина пошла за ним вслед. Вот тут впервые в сознании Сиприана четко появилась мысль о нависшей над ним грозной опасности. Хотя в нем возобновился позыв к рвоте, инстинкт самосохранения подсказал ему слова, которые он пробормотал сам себе:

— …мужчина, какой-то мужчина… он выпрыгнул в окно.

Это было начало тягостного кошмара.

Пронзительный крик женщины там, в квартире. Поспешное бегство оттуда мужчины и женщины. Хлопанье открывающихся дверей. Много людей. Много разноголосых криков. Попытка встать на ноги, закончившаяся падением. Еще мужчины, один без пиджака. А вот и полицейская сирена. Свистки. Шум. Голоса. Люди в полицейской форме. Разные лица, приближающиеся взглянуть ему в глаза. Любопытные, злые.

Сильные неумолимые руки заставляют подняться.

Кто-нибудь поможет? Кто-нибудь посочувствует? «…мужчина, какой-то мужчина… он выпрыгнул в окно…»

Одного друга, хоть одного друга! Ему необходим Чарльз. Чарльз знал бы, что надо делать. Чарльз сумел бы уговорить этих грубых, этих злых людей. «…был мужчина… он выскочил в окно». Чарльз далеко, за тысячи километров отсюда.

Кошмар продолжался. Вопросы. Сначала в той комнате. Там люди, которые уже не были в полицейской форме, внимательно рассматривали то ужасное, что лежало на полу. Они тихо обменивались словами, делали различные измерения, делали фотосъемку, зажигая лампу-вспышку, делали непрерывные записи в блокнотах.

Потом — в другой комнате, после ужасного переезда в полицейской машине под истошный вой сирены. Вопросы, вопросы и снова вопросы. Все вопросы задавались уверенно, с убежденностью, что именно он сделал то, в чем он ни за что не должен был сознаться.

Яркий электрический свет направляли ему прямо в глаза. В горле неприятная сухость, слипшиеся безвольные губы отказывались складывать слова для ответов. И дрожь, противная дрожь во всем теле. Дрожало даже внутри черепной коробки.

— Почему вы ее убили?

— В котором часу вы ее убили?

— С какой целью вы ее убили? Что она сделала?

— Это не я… это не я… Какой-то мужчина… он выскочил в окно…

— Очень хорошо. Какой-то мужчина. Он выскочил в окно. А может быть, он вылетел в окно? Вы считаете, что мы проглотим эту чушь? Неужели вы рассчитываете выпутаться с помощью такого идиотского трюка?

— Я же говорю вам, какой-то мужчина… он вышел в окно, он спустился по пожарной лестнице…

— Ах вот как? А перед тем оставил ваши отпечатки на кочерге?

— И обрызгал вас кровью жертвы?

— Послушайте господин Мосс, то, что вы убили женщину, установлено абсолютно точно. Улик даже больше чем достаточно. Вы разве не понимаете, что, продолжая запираться, только вредите себе?

— Я не запираюсь, я говорю правду. Какой-то мужчина. Я был… я был… я был в ванной. Я услышал шум. Я побежал туда. Я увидел Эстред. Там был мужчина, он выходил в окно. Я говорю правду.

— Хорошо. Вы говорите нам правду. В какое окно он вышел?

— Да, в какое окно? И как он смог запереть его за собой?

— Я… я не знаю… там… в окно там в конце… рядом с пожарной лестницей.

— В какое именно? Слева? Справа?

— Да-да, в какое? Одно из них было закрыто.

— В какое же, приятель?

Бесконечные вопросы. И яркий свет в глаза. Множество вопросов, их задают люди с одинаковыми хитрыми лисьими мордочками.

И еще одно лицо, не лисья морда, умное лицо с серыми глазами. Серые глаза неотрывно следят за ним из угла. Это страшно. Это страшнее всего.

Усталость. Кажется, что умерло сердце от непосильных волнений. Сердце изнемогло. Его изнеможение переходит на все тело. Усталость подавляет все другие чувства. Даже страх начинает пропадать.

— Долго мы будем тянуть с этой чепухой, Мосс? Не лучше ли поскорее закончить?

— Да, мы знаем, что вы убили. А вы знаете, что мы это знаем. Почему бы не признаться?

— Да-да, приятель, почему не сделать чистосердечное признание? Всего и делов-то!..