Нечто по Хичкоку

— А когда дадут машину для младшей? Она скоро будет готова? Адель уже прошла конфирмацию. Лошадку пора запрягать, я не настолько богат, чтобы держать в конюшне лошадку для красоты.

— В конце недели пришлют, — сказала Матильда.

— Четверг, пятница, суббота, воскресенье, — пробормотал он, — и, что-то подсчитывая, посмотрел в угол комнаты, где уже сгустилась темнота. Матильда поднялась, зажгла висевшую с потолка лампу и пошла к своей машине, которая тянулась вдоль стены, как скелет какого-то неприятного зверя. Две пары железных ног опирались о пол и поддерживали станину, на которой размещалась дюжина шпулек. Внизу, на небольшой высоте над полом была протянута доска, качающаяся на шарнирах, которая приводила в движение все механизмы через систему ремней и колес. А «мотором» служила нога ткачихи, нажимающая на эту доску. Работа шла изо дня в день неделями, месяцами и годами. Вот эта изнурительная работа и изуродовала Матильду, потому что девочка не была крепкого сложения, а встала к этому пыточному сооружению в тринадцатилетнем возрасте.

Матильда достала из корзины пустые шпульки, которые она принесла, и поставила их в машину. Прежде чем приняться за работу, она посидела в раздумье перед ненавистным сооружением и негромко сказала не то отцу, не то себе самой:

— Маленькая еще очень слаба для этой машины, с ней будет как со мной.

— Что ты мелешь! — сердито сказал отец. — Если бы ты меняла ноги, а не работала все время одной и той же, то и не скрючилась бы. Тебе сто раз говорили.

Матильда примолкла. Она-то хорошо знала, как все было. Поначалу она делала все как надо. Но со временем, когда монотонная работа все больше притупляла ее, девочка перестала обращать внимание на смену ног, да еще ей казалось, что правой ногой было легче приводить в движение тяжелую машину, чем левой. Одно тянуло за собой другое: правая нога становилась все сильнее, выполняла все большую часть работы, а когда прошел год, то левую ногу и вовсе отстранили от дела. Дальше пошло все хуже: начались боли в спине, и мало-помалу позвоночник стал искривляться. Она не сама заметила это, подруга однажды сказала: «Матильда, ты становишься кособокой». Вот тогда она попыталась взбунтоваться против машины и против отца, дорожившего только ее заработком. Бунт ничего не дал, упрямство отца побороть было не в ее слабых силах. Она смирилась — это был конец. Теперь та же участь грозила ее младшей сестре Адельхейд, ее маленькой Адели, которую она любила по-матерински, да и кроме которой у нее не было ничего любимого на свете. Она долго боролась как могла за то, чтобы избавить Адель от повторения собственной судьбы, оттягивала исполнение воли отца, поручившего ей взять на фабрике вторую машину.

Матильда сидела за работой и обдумывала, как ей продолжить свое сражение с отцом. В это время дверь отворилась, и их бедное жилье в один миг преобразилось, словно наполнившись светом и блеском. Лесник и Матильда с удивлением взглянули на Адель. Она стояла у порога в белом платье, окаймленном золотой тесьмой и стянутом на ее гибкой талии золотым пояском. На ее густых каштановых волосах была золотая корона. Девушка восторженно смотрела на них, опираясь на длинный посох, тоже усыпанный золотыми блесками. На разрумянившемся лице ее блестели карие глаза, горделивая по-детски улыбка показывала, что Адель считает себя красивой и ей радостно показывать свою красоту отцу и сестре.

— Вас приветствует королева бала! — звонко сказала она.

В Шенау собирались отметить молодежным балом открытие нового здания школы. Адели, как самой хорошенькой из молодых девушек, что всеми признавалось единодушно и даже без зависти, поручалась весьма ответственная роль на этом празднике. Сегодня ей дали наряд королевы, и она пришла в нем домой, чтобы подогнать его получше по фигуре.

Когда Хайни-Йоггель так врасплох увидел свою, ничего не скажешь, красивую дочку, ворвавшуюся с видом победительницы, он непроизвольно воскликнул одобрительно, что с ним бывало редко:

— Ах, чертова ведьма!

Он тут же устыдился своей вспышки. Другим уже, насмешливым тоном он добавил:

— Радуйся, радуйся! В понедельник тебе пришлют с фабрики машину.

Королеву бала эти сухие слова отца сразу опустили на землю. Она испуганно взглянула на Матильду, словно спрашивая: «Ты что, заказала им это чудище?»

Повернувшись к отцу, Адель помертвевшим голосом сказала ему:

— Я не для того родилась, чтобы наматывать шпульки.

— Ах ты! Как же это я забыл? В самом деле, ведь ты принцесса! — насмешливо ответил отец.

— Я родилась стройной и такой хочу оставаться. Мало разве, что надо было изуродовать Матильду?

Она бросилась к сестре и обвила ее за шею руками, показывая, что совсем не хотела обидеть ее своим восклицанием. Но Матильда не думала сейчас о себе, она страдала не меньше самой Адели, думая о том, что ожидает младшую. Она только и сказала тихо:

— Бедняжка Адель.

— Расхныкались, черт побери! — рявкнул Хайни-Йоггель и стукнул по столу костлявым кулаком.