Нечто по Хичкоку

Нгу Йонг был очень серьезным, деловым старым китайцем, он никогда не поступал необдуманно. Он навел справки и выяснил, что служанка принадлежит по сути дела хозяину ресторанчика. Переговорив с хозяином, он получил согласие, и тогда Мой Тун превратилась в товар. Между ее хозяином и Нгу Йонгом завязался торг. Старый китаец задал множество вопросов, касающихся ее характера, поведения, нравственности. Ответы хозяина были подробными, обстоятельными. Отвечал он охотно, хотя и не совсем искренне. Главный секрет был сокрыт, и предложено было Мой Тун держать существование маленького сына в глубокой тайне. Хозяин рисовал ей безоблачное счастливое существование в доме ее будущего мужа. Ради этого счастья Мой Тун должна навсегда отказаться от мальчика. Мой Тун ничего не сказала на это. Не высказала она никакого возражения против предлагаемого ей брачного союза с Нгу Йонгом. Разница в возрасте не беспокоила молодую женщину, в этом сказалось, наверное, достаточно сильное влияние ее наполовину китайского происхождения. Она согласилась на брак, не утруждая себя долгими размышлениями по этому поводу, ей было достаточно того, что жизнь ее будет хорошо обеспечена, а это, в свою очередь, как-нибудь отразится и на жизни ее мальчика. Ни разу она не задала себе вопрос, достанет ли у нее сил сохранить свою тайну.

Переговоры с хозяином ресторана были, наконец, завершены, и настал торжественный час обстоятельного разговора с будущей женой. Нгу Йонг уселся в кухне ресторанчика перед молодой женщиной. Он аккуратно положил свои пухлые руки на жирные колени и, покачивая старческой толовой, стал излагать правила поведения китайской жены. Его тусклые глазки, прикрытые морщинистыми веками, приглядывались к Мой Тун, оценивали ее. Да, это был очень хороший товар, он не прогадал. Ему нравилась скромность, покорность Мой Тун, видно, все сказанное про нее хозяином было чистой правдой. Все же напомнить лишний раз, какою должна быть китайская жена, не вредно. Китайская жена должна быть послушной, верно служить своему господину, никогда не задавать вопросов, все время заботиться о том, чтобы в доме все было хорошо, порвать все связи с посторонними людьми (в частности, с ее прежними знакомыми из ресторанчика) и, кроме всего, быть доброй и верной.

Когда Нгу Йонг заключил свои нравоучения чтением нескольких стихов, которые он знал из священного четверокнижия, то голос его уже устал и немного ослабел. Завершающую часть своей речи он произносил уже медленно и тихо, что придало дополнительную весомость словам о карах, которые ожидают неверных жен.

Мой Тун выслушала пространные рассуждения Нгу Йонга терпеливо, но не проявила видимого интереса к этой скучной лекции. Правда, она ответила на все его вопросы, и ее ответы, произнесенные послушно и скромно, полностью удовлетворили старого китайца. Он посчитал возможным перейти к заключению торговой сделки с ее хозяином. Торг был коротким, они сошлись на средней цене.

Мой Тун стала женой Нгу Йонга и перешла жить в его дом. Она выполняла все требования старого китайца — была женой послушной, заботливой. О том, что у нее есть сын, от которого она не собиралась отказываться, Нгу Йонг, конечно, не знал. У него и не могло возникнуть подозрения, что молодая жена скрывает от него какую-либо тайну, настолько послушно и охотно выполняла она все свои обязанности. Мой Тун научилась угадывать все желания мужа, прежде чем он их высказывал, она содержала дом в идеальном порядке и не общалась ни с одним посторонним мужчиной, что, кстати, было бы и невозможно — старый китаец зорко наблюдал за ней. Неусыпный его надзор она постоянно чувствовала и даже, когда выходила в город за покупками, ее не покидало чувство, что строгие глаза старика продолжают наблюдать за ней.

Тем не менее, жить, не встречаясь со своим сыном, который был ее сердцем, единственной радостью, она не смогла бы. Встречи были необходимы, но устроить их теперь было очень сложно. Она не могла уже, как это бывало прежде, посещать мальчика по четвергам каждую неделю — это было бы немедленно замечено. Она ничем не смогла бы объяснить свое регулярное отсутствие. Он очень быстро раскрыл бы ее секрет, выследив самостоятельно или поручив слежку одному из своих людей. В результате он выгнал бы ее из дому, они с сыном просто погибли бы от голода.

Свидания с сыном должны были теперь стать случайными, от одной возможности до другой. Условия жизни Мой Тун сильно улучшились, чтобы ими рисковать. Отказаться от обеспеченного существования в доме богатого китайца было невозможно, это ударило бы и по ее сыну. Пожалуй, лучше всего было какое-то время не общаться с мальчиком, в крайнем случае, взглянуть на него изредка издали, а, может быть, даже ограничиться сообщениями доверенных лиц, которым будет поручено посещение ребенка.