Нечто из Рютте

Чего меньше всего сейчас хотел солдат, так это сидеть с бароном. Седой Ёган с торжественным видом ждал ответа, а Волков молчал и искал повод, чтобы отказаться. И в эту минуту в замок въехал верховой. Это был мужчина средних лет в хорошей одежде и на хорошем коне.

– Где коннетабль? – спросил он у стражников, которых, видимо, знал, после приветствия. Один из стражников указал на Волкова. Верховой слез с лошади, подошел к нему, снял шляпу и, поклонившись, произнес: – Моя госпожа фрау Анна шлет вам письмо, господин, – и протянул бумагу.

Волков взял ее, развернул и начал читать, несмотря на то что слуга барона ждал ответа.

«Милостивый государь, – его чуть покоробило, это было обращение к благородному, – сегодня вы были в монастыре и проезжали мимо моего замка, я очень надеялась, что вы ко мне заедете, но вы проехали мимо. Может, вы соберетесь к ужину, я буду очень рада вас видеть. Ответ передайте моему человеку».

Солдат задумался. Еще меньше, чем с бароном, ему хотелось ужинать с госпожой Анной. Ехать обратно почти до монастыря и трапезничать с женщиной, которая только что потеряла своих детей, – более унылого вечера представить было невозможно. Мало того, ему, возможно, придется возвращаться ночью. Но отказаться было бы невежливо, потому что он обещал навестить ее, к тому же надеялся кое-что узнать. Что-нибудь интересное о семье барона. Солдат повернулся и сказал седому Ёгану:

– Передай господину, что я, к сожалению, не смогу прийти. Я немедленно поеду к госпоже Анне, – и крикнул своему Ёгану: – Не расседлывай лошадей, мы едем!

– Да что ж такое, покоя нам нет. Мы еще не обедали даже сегодня, – возмутился слуга.

– Хватит болтать, – оборвал его Волков. И, обращаясь к слуге госпожи Анны, сказал: – Передай госпоже, мы будем.

К ним подошел сержант.

– Господин коннетабль, а нам что завтра делать?

– Двоих людей дашь егерю, а сам и еще четверо будьте готовы утром, водяную мельницу обыщем.

– Ясно, будет исполнено.

Солдат прошелся по двору замка, разминая ноги и о чем-то думая, и под стенания Ёгана сел на коня.

– Да, съездим к госпоже Анне, познакомимся, хотя и неохота, конечно.

– Да еще как неохота, – вставил Ёган, садясь на коня, – в такую даль переться.

– Это нужно сделать.

Замок фрау Анны оказался мал не только снаружи, но и изнутри: построек во дворе не имелось. Конюшни, хлев и склад примыкали к стенам, а донжон был высок – там, видимо, и жила госпожа. Но что отметил про себя солдат, так это удивительный порядок и чистоту. Волкова и Ёгана встретили люди в доброй одежде и забрали у них коней. Тот человек, что привозил письмо солдату, поклонился и жестом пригласил пройти в башню.

На первом этаже донжона был на удивление опрятный склад: мешки лежали ровно, высокие корзины у стен стояли аккуратно, замки на дверях говорили о многих нужных в хозяйстве продуктах и вещах, которые лучше надежно хранить. Широкая лестница с низкими удобными ступеньками вела на второй этаж, там были кухня и людские, а выше – покои. Ёгана человек фрау Анны оставил на кухне, а солдата пригласил на следующий этаж.

Да, это были покои госпожи. Все здесь выдавало хозяйственность и аккуратность женщины. Замок барона казался грязной казармой по сравнению с этим чистым и уютным домом. Великолепная мебель, роскошные гобелены и ковры, огромные застекленные окна. И еще что приятно удивило солдата, так это то, что госпожа Анна была вовсе не стара и вполне себе красива. Она мягко улыбалась, глядя на него. Волков галантно поклонился, чуть откинув плащ, госпожа Анна кивнула в ответ. Слуга забрал у него плащ, а хозяйка жестом пригласила его в кресло к огню.

– Очень рада, что вы согласились навестить меня.

– Ваше приглашение для меня большая честь.

Она находилась в трауре, хотя черное платье из шелка оказалось слишком облегающим, а на голове у нее красовался не траурный атур, как на кладбище, а домашняя заколка из черных кружев. Волосы ее были густы на удивление и ровно уложены, и среди них ни единого седого. Солдат отметил, что женщина использовала и румяна, и белила, и подводку для глаз^[1].

«Интересно у фрау Анны проходит траур, – отметил он, разглядывая ее. – Да, двадцать лет назад она была ослепительно красива».

И еще он понял, что вдаваться в воспоминания об умерших детях она не станет, слишком много белил и румян было у нее на лице.

– Ужин скоро будет, – глядя на Волкова большими серыми глазами, говорила госпожа Анна. – Вы голодны?

– Если скажу «нет» – совру, я едва позавтракал, а пообедать не успел, было много дел сегодня.

– Я видела, когда вы выезжали из аббатства.

– Да, я был у аббата. Зря съездил.

– А что вы хотели от аббата?

– Хочу устроить проверку всего хозяйства фон Рютте. Люди поговаривают, что управляющий его обворовывает.

– И не удивительно, – вдруг жестко сказала фрау Анна. – Рютте болван и пьяница, он и понятия не имеет, как вести хозяйство, и, конечно же, его обворовывают.

– Возможно, вы и правы. – Волков развел руками. – Но теперь я его коннетабль, и я должен навести порядок в его баронстве.