Нечто из Рютте

– Купец приехал! – сообщил он. – Не купец, а прямо граф какой-то, я таких даже в городе не видал. А что это с вами? Весь плащ у вас в глине.

– Пошли кого-нибудь за коновалом. Только скажи, что не мне, а коню нужно. А то этот дурак побоится прийти.

– А с конем-то что?

– Поскользнулся.

– Вижу, вон бок подрал. Сейчас отправлю за коновалом кого-нибудь. А вы-то как? Рука-то цела?

– Цела. Помоги плащ снять.

Они вошли в харчевню, где Волков сразу увидел двоих купцов. Вчерашнего купчишку и купца настоящего. Они отличались как день и ночь. Вчерашний походил на богатого крестьянина, настоящий купец был похож на городского вельможу, а вовсе не на графа, как казалось Ёгану.

Черный бархат, тяжелая серебряная цепь, роскошный берет с пером заморской птицы. Пальцы… все пальцы в золотых кольцах и перстнях. Купцы встали. Городской купец был крупный, лет под пятьдесят, борода уже седая. От избытка крови все лицо в мелких сосудах. Не дойдя до него трех шагов, Волков остановился и поклонился. Купец поклонился тоже, хотя берета не снял.

– Меня зовут Яро Фолькоф, я отставной солдат.

– Я Альфонс Рицци. Я глава купеческой гильдии славного города Вильбурга. Доверенное лицо отца нашего, герцога Карла Оттона четвертого курфюрста Ребенрее, – заговорил купец низким голосом с заметным южным акцентом.

– Рицци? Вы из Фризии или из Ламбрии?

– Я из Верго.

– Из Верго! – Солдат даже обрадовался. – Я шесть лет назад со своей ротой стоял в Верго на зимних квартирах. Самые добрые воспоминания об этом городе. В порту там есть харчевня, где собирались сарацинские купцы. Я там научился пить кофе. Они добавляют в кофе сахар. – Солдат внимательно следил за купцом. – Уверен, что вы пробовали. Наверняка были в портовой таверне.

– Пробовал, хотя это было очень давно, и эту черную жижу тогда пили без сахара. С мускатом. А в портовых тавернах я не бываю. И предпочитаю наши вергийские вина.

– У вас хороший вкус.

Они сели за стол, где тут же появился трактирщик.

– Вина или пива? – спросил Волков.

– Пиво. Для вина еще рано.

– Два пива, – сказал солдат.

Трактирщик исчез.

– Как добрались?

– Отвратительно, дороги размыты, сыро. Выехали в ночь, а добрались только что, – отвечал купец, чуть спесиво выпячивая губу. – Надеюсь, я не напрасно сюда ехал?

Волков смотрел на него, улыбаясь. «Ты летел сюда, жирняк, всю ночь из-за торговли на сто талеров – значит, для тебя это хорошая торговля», – подумал солдат и произнес:

– Ну что ж, не будем тянуть. Пойдемте в конюшню, у меня есть хороший конь.

Они пришли к лошадям.

– Ёган, отвяжи гнедого, выведи на свет, – приказал солдат.

– Неплохой конь, – сказал купец Рицци, осматривая жеребца.

– Конь отличный. Я хочу за него тридцать.

– О-о-о, – сказал купец, пристально уставившись на солдата, – да я вижу, вы шутник? Вы пригласили меня, чтобы я посмеялся над вашими шутками?

– Смеяться вы будете не над моими шутками, а надо мной, когда продадите коня потом за сорок.

– За сорок? А почему не за сто сорок?

– Потому что он стоит сорок.

– Он стоит двадцать два талера. Двадцать два. И это если вы еще найдете покупателя. Рыцарство и дворянство обнищало. У людей нет денег.

– Любой интендант-офицер даст за него двадцать пять, и вы это знаете.

– Да, но вы предлагаете мне его за тридцать.

– Но вы же не будете продавать его интендантам. И рыцарям не будете. Вы ведь уже знаете, кому его продадите.

– Уж не герцогу ли? – скривился купец.

– Нет, не герцогу. Вы продадите его какому-нибудь знакомому заводчику, смотрите, – солдат подошел к коню, – посмотрите на его зубы. Четыре года. Все целы. Голова сухая, уши длинные, грудь роскошная, выкормлен правильно, значит, сердце и легкие хорошо сформировались. Голень длинная, смотрите, круп, спина, колени – все идеальное. Такой конь на хорошей рыси целый день будет идти и даже не заметит этого, этот конь лучший, что у меня когда-либо был. В общем, любой заводчик даст за него сорок монет, и вы это знаете. Я бы сам его продал, да нет времени искать заводчика. Хочу уехать побыстрее.

– Дам двадцать пять, – нехотя сказал Рицци, – да и то после того, как мой человек на нем прокатится.

– Обязательно прокатится, – кивнул солдат, – если дадите двадцать девять.

– Не дам я вам двадцать девять, – раздраженно сказал купец. – Наверное, я зря сюда приехал.

«Видимо, не привык, жирдяй, что тебе перечат». – Солдат уже знал, что купчина купит все, как бы ни раздражался.

– Не глупите, заплатите вы двадцать девять талеров. Разве вы упустите одиннадцать монет прибыли? Даже для вас это большие деньги.

– Не дам, – сказал купец.

Волков понял, что купцу главное не уступить, и поэтому уступил сам.

– Двадцать восемь. Ведь вы уже знаете какого-нибудь барона-заводчика, который выложит вам сорок.

– Двадцать шесть. И никто из моих знакомых не даст сорок серебряных за него.

– Двадцать восемь. Даже если отдадите за тридцать пять, то получите кучу серебра.

– Двадцать шесть с половиной дам.

– Хорошо, двадцать семь с половиной.

– Двадцать шесть и семьдесят крейцеров.

– Прекратите, вы сейчас до пфеннигов дойдете. Ладно, последняя цена двадцать семь монет.