Нечто из Рютте

Убедившись, что все стоят и никто не бежит, он крикнул:

– Мне все равно, как ты стал кровососом. Ты – порождение ада, губитель душ! Ты убивал детей и баб, а значит, ты более не рыцарь! Даже если и был им когда-то. Все, что я могу для тебя сделать, так это предлагаю тебе сдаться и отправиться на суд к барону! Стань на колени, заведи руки за спину. Тогда я не буду тебя убивать, а отдам тебя барону или церковному фогту, чтобы они судили тебя.

– А ведьма говорила, что ты умный. – Вурдалак засмеялся. – А ты тупой, как свинья. Сегодня я тебя убью, но перед тем, как убить тебя и выпить твоей крови, я объясню, что произошло со мной.

– Мне это не интересно! – крикнул Волков.

– Я это не тебе расскажу, а людям, что пришли с тобой. Вы же помните меня, да?

Все молчали. Смотрели на него и боялись шевелиться.

– Вижу, что помните. – Вурдалак улыбался, он был доволен производимым им впечатлением. – Вы знаете, что я поехал на войну. И, к сожалению, в первой же мелкой стычке я получил небольшую рану. Мне поранили ступню левой ноги. Я даже к лекарю обращаться не стал. Думал, пустяки. Через неделю рана не затянулась, а через две недели ее края стали черными, а нога красной, я чувствовал себя все хуже. И тогда я пошел к лекарю, а тот сказал, что ногу надо отрезать, причем по колено. Как мне, молодому рыцарю, остаться без ноги? Я не хотел с молодости быть калекой. Я стал искать лекарей, что вылечат ногу. И находил. И они лечили. Брали деньги и лечили. А потом сбегали. И когда я уже трясся в лихорадке, а чернота покрыла всю ступню, я решил ехать домой и поехал. Как-то вечером я и мои люди не успели найти ночлег. Мы остановились на опушке около леса, а ночью началась гроза, и на нас напали. Это были дезертиры, уж слишком у них оказалось хорошее оружие. Мы начали с ними драться, а утром я очнулся у крестьянина дома. Без коня, без денег, без оружия и слуг. Я остался один и умирал. Валялся на лавке в крестьянской избе, прикрытый рогожей. Своими стонами я изводил всю крестьянскую семью, объедал их и подыхал. И вот в одно утро крестьянин привел человека. И человек сказал, что вылечит меня. – Вурдалак поднял левую ногу, продемонстрировал ее всем. – И он не соврал, он вылечил. Только предупредил меня, что после лечения я не буду прежним, но мне было все равно. Я готов был на все. Я был согласен на все, лишь бы мучения прекратились. И он укусил меня в горло, а когда я очнулся, жара уже не было и нога совсем не болела.

Сын барона, если, конечно, это был он, замолчал.

– Очень жалостливая история! – заорал Волков. – Я почти что плачу, только чувствую, крестьянин привел к тебе не человека, а кровососа. Такого же, как ты сейчас. И вот я думаю, а той тварью, что тебя укусил, был случайно не ла Реньи?

Вурдалак молчал, пристально глядя на коннетабля.

– Эй, молчишь? Я что, угадал? Да, угадал. Хватит болтать, кровосос, становись на колени, иначе мы убьем тебя.

– Холопы! – опять завизжал вурдалак. – Повелеваю, убейте этого ублюдка или я убью вас всех! Слушайте своего господина!

Визг этой твари въедался в мозг и деморализовал, в нем Волков чувствовал лютую ненависть к себе, как будто она адресовалась именно ему.

– Слушайте меня, своего господина! – визжал людоед. – Слушайте…

Конь снова заплясал под солдатом, а люди озирались растерянно, морщились, смотрели на коннетабля, не знали, что делать, ожидали и надеялись, что коннетабль знает, коннетабль сейчас все скажет. Они не слушали вурдалака, они смотрели на коннетабля. Ждали его приказа. Люди были за него. Пока. И он понимал, что с кровососом нужно кончать, уж больно опасен тот был, но стрелять с коня, который волнуется, бессмысленно, только болт потеряешь в грязи.

Волков стал успокаивать коня и орал одновременно:

– Не слушайте и не бойтесь его, он отринул Святую Церковь нашу, забыл долг рыцаря – защищать слабых, наоборот, он жрал детей и баб, он больше вам не хозяин, он тварь, нелюдь, пес дьявола!

Волков гладил и похлопывал коня, и тот вроде как угомонился. Стал, как положено боевому коню смирно, и почти не тряс головой. Тянуть больше не было смысла; что собирался делать людоед, не было понятно, он мог и кинуться в бой, и бежать, и солдат решил стрелять.

Он вытащил ногу из стремени, ожидая, что монах кинет топор, но ничего не произошло. Волков глянул на Ипполита, а тот стоял, разинув рот и уставившись на вурдалака, еще и поигрывал топором. Волков пнул монаха в ребра и зло зашипел:

– Уговор, дурень, помнишь?

Брат Ипполит поднял глаза на солдата, словно не понимал, о чем говорит тот.

– Не слушайте этого пса, – снова визжал вурдалак, – этот безродный ублюдок приехал в землю нашу и командует тут, как будто он господин…

Конь опять заплясал, а Волков видел, как пар поднимается над головой вурдалака. Эта тварь уже не могла ждать и двинулась вперед, не спеша… Пока…

«Убьет меня, все остальные разбегутся, – думал солдат, – никто не осмелится напасть на сына барона, даже если он нелюдь».

– Я, ваш господин, – продолжал вурдалак и орать, и приближаться, – повелеваю вам – убейте чужака!