Нечто из Дарк Маунт

– Хочу выяснить, пересекалась ли ваша племянница с нашим потерпевшим в Дарк Маунт или нет, – хмуро проговорил Фрэнк. – К слову, во что была одета Мэдисон в день своего отъезда в Вашингтон?

– Она была в том самом платье, – женщина окинула пустые чашки задумчивым взглядом. – Не хотите ли еще чаю?

– Нет, спасибо. Не могли бы вы глянуть на один снимок, миссис Брайт? Я хочу, чтобы вы сказали – встречали ли вы этого человека когда-либо прежде и не кажется ли он вам знакомым. Возможно, его могла знать Мэдисон?

Миллер вытащил небольшую фотокарточку из кармана, на оборотной стороне которой темнел порядковый номер. Таким образом в полицейском участке метили улики, прилагаемые к делу.

– Он здесь не слишком хорошо выглядит, – добавил Миллер, когда миссис Брайт громко ахнула, получше разглядев снимок в руках детектива. – Но других фото с собой у нас не было.

Женщина еще несколько коротких мгновений с ужасом смотрела на фотокарточку, с большим трудом сдерживая эмоции, а затем наконец отвела взгляд в сторону и быстро замотала головой.

– Бедный мальчик… Какой кошмар… – пробормотала она себе под нос. – Я слышала об этом случае, но таких ужасных подробностей нам никто не показывал… Сожалею, но этого человека я вижу впервые. И я не думаю, что Мэдди могла его знать. Она никогда о нем не упоминала.

Я заметил, как после ее слов в глазах Фрэнка зажглось разочарование.

– Спасибо за вашу помощь, миссис Брайт, – я поспешил пресечь ее дальнейшие ненужные расспросы и вернуть беседу в верное русло. – Мы с коллегой хотим задать вам последний вопрос, после чего покинем вас. Понимаю, этот разговор стал для вас не самым приятным.

– Да уж, – хозяйка дома растерянно вздохнула. – Не каждый день мне показывают такие леденящие кровь снимки.

– Миссис Брайт, – встрял Фрэнк, поднимаясь на ноги. – Когда Мэдисон добралась до Вашингтона, она каким-то образом дала вам это понять? Вы созванивались с племянницей хотя бы один раз после ее отъезда?

Женщина поправила выбившуюся из прически прядь, а затем тоже поднялась из своего кресла, желая соблюсти правила приличия.

– В детстве Мэдисон тяжело переболела, – сказала она, аккуратно забирая из рук Миллера альбом. – У нее почти целый месяц была ангина, и жар не спадал ни на мгновение. После этого, к сожалению, у малышки почти полностью пропал голос. Ей было тяжело говорить, и мы перешли на общение при помощи жестов. К счастью, это нисколько не повлияло на ее успеваемость в школе, преподаватели с пониманием отнеслись к ее новой особенности.

Даже не поворачивая головы, я видел, каким мрачным становится лицо Фрэнка. Однако сейчас меня больше заботило совсем не это.

– Тогда как же вы общались после ее отъезда? – я уперся своими зрачками в бледные глаза пожилой женщины. – Насколько я понял, Мэдисон не могла позвонить вам по телефону.

– Она отправила мне письмо, – женщина слегка улыбнулась, будто разговаривая с глупым ребенком. – Почтовые услуги ведь еще никто не отменял.

– Я могу взглянуть на письмо, которое вам отправила племянница?

В голосе Миллера ощущалось напряжение. Он едва сдерживался, чтобы не начать торопить миссис Брайт, когда она неспешно шагнула к резному комоду и принялась копошиться в одном из его ящиков.

Наконец, когда молодой детектив уже притоптывал на месте от нетерпения, женщина захлопнула комод и протянула ему длинный белый конверт.

Фрэнк тут же резво вытряхнул все его содержимое на кофейный столик, уставленный пустыми чашками. На полированную столешницу мягко приземлился цветной снимок и сложенный вдвое тетрадный лист, исписанный красивым ровным почерком, явно принадлежавшим женской руке.

– Вы уверены, что это письмо отправила ваша племянница? – я взял в руки листок и пробежался по нему глазами. – Это ее почерк?

– Безусловно, – миссис Брайт уверенно кивнула. – Я никогда бы не перепутала его ни с одним другим. К тому же, детектив Рид, именно я учила Мэдди чистописанию в свое время.

Перечитав письмо несколько раз, я вернул его хозяйке, а затем повернулся к Миллеру. К моему изумлению, он все еще был всецело поглощен разглядыванием снимка, и мне пришлось громко кашлянуть, чтобы напомнить ему о том, что мы собирались уходить.

Он встрепенулся, будто проснувшись, приподнял свою ладонь с зажатой в пальцах фотокарточкой и пробасил:

– Миссис Брайт, я могу на время одолжить у вас этот снимок?

На лице седой женщины отразилось замешательство. Однако, очевидно, не желая спорить со странным тощим полицейским, она молча кивнула, а затем пожала плечами.

К тому моменту, когда мы оба покидали скромный, но уютный дом миссис Брайт, ливень на улице уже утих. По шоссе во все стороны расползлись блестящие лужи, в мутной воде которых отражалось тяжелое свинцовое небо.

Забравшись в машину, я дождался Миллера, который замешкался на пороге и теперь отставал на несколько шагов. Когда же он наконец нырнул на соседнее сидение, все еще сжимая в своей руке миниатюрный снимок, я не выдержал и спросил:

– Зачем тебе понадобилось это фото, Фрэнк? Кэсси Брайт четко дала понять, что письмо было написано рукой ее племянницы, в этом нет никаких сомнений.