Нечто из Блэк Вудс

Я пялился в ее мутные зрачки, чувствуя, как по спине скользят холодные капли пота. Предательская дверная ручка будто нарочно ускользала из моих дрожащих пальцев, насмехаясь над ужасом, целиком охватившим меня изнутри.

Как будто невзначай я отметил про себя, что Лилиан не разжала своих губ, произнося эти слова. Ее безжизненный голос лился откуда-то снизу, он словно существовал отдельно от ее тела.

– Прости… – выдохнул я, сглатывая огромный ком, пульсирующий в стенках глотки. – Прости меня.

Ее светло-серые зрачки скользнули по моему лицу. Казалось, она задумалась на мгновение, прежде чем ее шелестящий шепот вновь разнесся по салону машины:

– Нет.

И снова она произнесла это, даже не разомкнув посиневшие, покрытые странным пепельным налетом губы.

– Лилиан, – взмолился я с горечью. – Ты же знаешь… Я… Я пытался…

Ее силуэт мелко дрогнул, плавно подавшись вперед.

Теперь я ощущал запах сырой земли и тлена, который стремительно растекался вокруг. Аромат смерти, тоскливый и тяжелый, удушливо-безнадежный, он сбивал дыхание и заставлял вдыхать воздух частыми, мелкими порциями, брезгливо пробуя его на вкус вновь и вновь.

– Ты позволил своему сыну умереть, – шепнул голос. – Я никогда не прощу тебя.

Я хотел что-то ответить, но слова застряли у меня в горле. Судорожно вдохнув, я лишь молча таращился в застывшее серое лицо, зависшее в пятнадцати дюймах напротив, стараясь унять боль в ухнувшем куда-то вниз сердце.

– Нет… – мой голос сквозил беспомощностью. – Нет, ты лжешь. Это неправда… Томми не был моим сыном. Не мог им быть…

Я чувствовал себя так, словно меня ударили в грудь. Все перед моими глазами подернулось розоватой дымкой, безжизненный облик Лилиан смазался в пульсирующее, невнятное пятно.

С каждым мгновением дышать становилось все сложнее. Мне будто не хватало кислорода и казалось, что взмокшие стекла авто давят на меня со всех сторон.

– Это правда, – сквозь оглушительный звон в ушах я с трудом различил тихий женский голос. – Ты всегда чувствовал это.

Мне показалось, что полицейское авто закачалось из стороны в сторону, а затем дыхание сбилось из-за подступившей тошноты. Я зажмурился изо всех сил, пытаясь внушить себе, что все, что происходит сейчас мне просто мерещится. Что я вижу очень дурной, страшно-реальный сон. И что это не может происходить со мной на самом деле.

Закусив нижнюю губу, я боролся с охватившей мое сознание паникой, оставив всякие попытки выбраться из машины наружу. Когда рот заполнился металлическим привкусом крови, я судорожно обхватил голову руками, чувствуя, как между ледяных пальцев скользнули пряди взмокших волос.

– Это все неправда, неправда… – бормотал я как в бреду. – Это все просто сон…

Но стоило мне распахнуть глаза, как реальность, беспощадная и равнодушная, не оставила мне никаких шансов на утешительные, глупые надежды.

Я по-прежнему сидел вполоборота на водительском кресле в своем автомобиле, припаркованном прямо у стены из темно-зеленых деревьев. А мертвенное лицо Лилиан укоризненно сверлило меня туманными зрачками, даже не думая растворяться в кромешной тишине салона.

– Ты должен заплатить за его смерть, – шелест ее голоса был наполнен непоколебимой решительностью. – Вы все должны заплатить.

Я наконец сумел овладеть своим телом, сделал судорожный вдох и схватил пальцами дверную задвижку, резко дернув ее на себя. Волоком вывалился из машины, упал на колени и уперся дрожащими ладонями в холодную влажную землю.

Зыбкий, но в то же время слишком настоящий призрак, тут же молча выскользнул вслед за мной, зависнув над шоссе и даже не касаясь асфальта кончиками босых ступней.

Я отшатнулся, попятившись, неловко поднялся на ноги и рванул к кромке леса, темнеющей совсем рядом. Обернувшись на ходу, я заметил, что Лилиан неуклонно преследует меня, легко продираясь сквозь плотный слой дымки, парящей вокруг чащи.

Лишь когда я, жадно глотая открытым ртом стылый воздух, метнулся в деревья, углубившись в лес, она наконец перестала преследовать меня. Я остановился, хрипло дыша, огляделся по сторонам, но не заметил ее невесомого силуэта нигде вокруг. В чаще было тихо и, казалось, ее мертвенную пустоту нарушал лишь я один.

Убедившись в том, что Лилиан исчезла за вереницей еловых ветвей, я сделал глубокий вдох и постарался успокоиться. Однако ее слова упорно не выходили из моей головы.

Я ощущал, как черная тоска просачивается в мои мысли, окружает мое тело плотным удушающим слоем, как сердцебиение, еще недавно такое частое и громкое, стихает, становясь едва различимым. Ком в горле, пульсирующий все это время, тяжело ухнулся куда-то в желудок, сиротливо сжавшись в комок.

В носу предательски защипало, и лес вокруг меня смазался в пляске соленых прозрачных капель. Замерзшие пальцы безвольно поникли, я будто обмяк под массой своего неожиданного горя, оказался мгновенно раздавлен им.

– О боже, – я прерывисто выдохнул, и слезы по щекам потекли ручьем. – Томми…

Неужели устрашающий своей реальностью призрак мог говорить правду? Неужели несчастный мальчик на самом деле был моим сыном?