Нечисти

– Бледный вопрос. Если мы примемся публично философствовать на тему «Я и твоя мама», то схоласты поголовно сойдут с ума, запутавшись во внутренних противоречиях... Твоя мама умирала долго, сделав первые реальные шаги к окончательному еще до твоего рождения... Она не вернется. Но ты в силах сделать муляж, сам не отличишь.

– Какая вы все-таки гадина! Мне муляж не нужен.

– Ой ли? Ты в этом так уверен?

– Да, уверен. А почему вы... ты в таком виде?

– Ах, это? Какая разница. Взяла, что под руку попалось. Прежней владелице уже с полчаса как без разницы. Могу и твоей мамой обернуться. Хочешь?

– А папой? – Денис дрожал от ненависти... Вот уж поистине бессильной: никогда, ни за что, даже он, даже его Отец не в силах причинить этой пакости ни малейшей неприятности! Никакой... Впрочем...

– Папой? Твоим? Оригинальный вопрос... Пожалуй, что нет... А может быть – да... А мыслишки твои – со мной справиться – лакомые. Но откуда ты знаешь: вдруг я способна... способен... способно существовать отдельно от человечества и обслуживаю марсиан? И все твои апокалиптические труды пойдут насмарку?.. Посмотри-ка на меня? Странно... Ты меня не боишься, оказывается...

– Боюсь и еще как боюсь... Просто я стараюсь не показывать этого.

– Нет, этот страх, что сейчас в тебе, – не совсем то... Но сие поправимо.

– Да уж не сомневаюсь. А пока я постараюсь не называть вас гноесосущей гадиной и вонючей портянкой, но взамен мы, как ты выражаешься, пофилософствуем, если вы... ты не против.

– А я и не против, да и называй, если хочешь. Пока живой.

– А если изобретут лекарство против старения?

– Это что, вопрос?

– Нет, это я так ляпнул. Для разминки типа... Вот ты со мной разговариваешь...

– Разговариваю. И даже на ты.

– Не перебивай, пожалуйста, мысли и без того мелкими пташечками... Если бы ты хотела... меня забрать, то уже бы забрала, без предисловий. Так?

– Я слушаю.

– А если не забрала, значит отсюда пара интересных выводов. Первый: существует назначенный срок, который ты обязана соблюсти. Второй: значит и ты не самая крутая и кому-то служишь. Не так ли?

– Не так.

– А поподробнее не ответишь?

– Назначенный срок существует для людей и иных, способных к абстактным рассуждениям, когда он уже прошел. Я служу хаосу, как и все сущее в мире.

– Если бы все служили хаосу, то и был бы хаос. Что будет, если ты прикоснешься ко мне?

– То и будет. Сам же догадываешься.

– А если я к тебе прикоснусь?

– Нет разницы.

Денис пошел – ватные ноги не позволили побежать или прыгнуть – к тетке, успел сделать два шага, на третьем споткнулся и замер, пальцам вершка не хватило – дотянуться...

– Торопишься?

– Может быть. Вернее, проверял на себе и на тебе теорию свободы воли. А что же это ты тогда убегаешь? Если бы я тронул – значит так суждено... ну или назначено?

– Не тобой суждено и не тобой назначено. Со мной в пятнашки не играют, и ты не пробуй: ты ведь не прост и у тебя ведь может и получиться.

– Что может получиться?

– Один раз. Ускорить... Замедлить... Свое... Чужое...

– Ботан и отгадчик из меня никакой, ты бы попроще...

– Ты закончил спрашивать?

– Нет еще. Ты знаешь моего Отца?

– Да.

– Вы встречались?

– Выбери ответ по вкусу, любой будет верен.

– Я смертен?

– Все бренны.

– А ты? А Отец?

– Ты глупец, о юноша, если задаешь такие вопросы.

– Ну а все-таки?

– Ты надоел мне быстрее твоего альтер эго.

– Кого???.. Моего...

– Твоего. Он вроде тебя – тоже еще жив. Все бренно, включая бесконечность, даже дурацкая теория Большого Взрыва с этим не спорит.

– Можно еще один вопрос? Ну пожалуйста...

– Да.

– Быть может, я повторюсь... Человек – он совсем умирает? Весь, полностью? Телом и сознанием?

– Ты именно человека имеешь в виду?

– Те, кто могут мыслить, осознавать свое я и твою бренность. Я их имею в виду, о них спрашиваю.

– О, венец Вселенной. Душа говядины, в которую ради него превратилась корова, его не интересует... Все же ты глупец и не умеешь спрашивать. Но отвечу, перед тем как разлучимся, перед тем как встретимся... Слушай и не перебивай. Ты чихнул, из носоглотки вылетели мелкие брызги, из легких вышел воздух с углекислым газом, покинувшим твою кровь... Это часть тебя. Она умерла?.. Ты постриг волосы и ногти. Ты умер частично? Ты написал стихотворение, посвященное бренному кусочку протоплазмы по имени Ника. Микроскопическая часть тебя, творившего, хранится в сочетании букв? Ты приснился какой-нибудь Маше – твой образ существует отдельно от тебя, до того как исчезнуть вместе с ней и ее памятью? Ты младенец и ты сегодняшний – одно и то же по молекулам и разуму? В школе на пикнике тебя засняли на цифровую видеокамеру. Твое изоморфическое подобие – не плоский ли кусочек тебя недавнего, увековеченного в двух десятках электронных копий?.. И так далее. Человечка, хотевшего взорвать тебя, убил твой ворон. Выпитый и переваренный твоей птицей мозг этого человека превратился в другое, также сущее и бренное в мире сем. Тебя волнует: тот убитый – продолжает ли он, тем или иным способом, осознавать окружающее, а самое главное – собственное Я – или оно померкло окончательно...

– Не волнует меня его осознание...