НЕЧИСТЬ В ДЕРЕВНЕ-2. ДОМОВОЙ

- Глупости все это, – неожиданно заявила Марина, когда мы вышли за пределы деревни и двинулись по дороге, наклонив головы – на открытом пространстве ветер заметно усилился, забивая глаза снежными хлопьями. Нежная зеленая травка, начавшая пробиваться из земли, съежилась и почернела. – Ну, предположим, кто-то решил напугать Васю с Петровичем. Пошумел в кустах – так об этом наутро знала бы вся деревня. Даже если и нет – кого Лешка мог встретить посреди ночи на кладбище? Васю? Поди навернулись в какую-нибудь могилу и сидят теперь…

Я промолчала, не собираясь посвящать Марину в тонкости жизни в нашей деревне. Даже не представляю, как бы это могло прозвучать… Лучше всего было бы оставить ее в участке, но даже предлагать такое было бы в высшей степени странно. И что я буду делать, если прошлогодняя история снова повторилась? Не лежится отцу Дмитрию… Только бы с ними все было в порядке.

Ладно, участковый – тот упорно отказывался признавать сверхъестественное, но Гришка? Этот-то не понаслышке знает о том, что нечисть – не просто вымысел! Куда они полезли на ночь глядя?!

Я сознательно накручивала себя. Потому что альтернативой были предположения еще более ужасные и страх, который холодной лентой вился по позвоночнику. Раньше я хоть перекинуться могла, а что теперь? Куда я лезу?

- Ну? – Марина остановилась в воротах, вопросительно оглянувшись на меня. – Идем?

- Идем, – вздохнула я, на всякий случай выдергивая из забора штакетину. К моему удивлению, Марина достала из внутреннего кармана куртки… Пистолет. Он остро пах железом и порохом, а еще – смертью. Да, это не та игрушка, что давал мне Стас.

- Что? – заметив выражение моего лица, фыркнула она, пропуская меня вперед. – У меня есть разрешение.

Мы добрались до церкви в молчании. На кладбище было… Тихо? Снег скрадывал звуки наших шагов, ветер свистел в верхушках деревьев, скрипел ветками. Черные холмики могил постепенно покрывались белой пеленой.

Слишком тихо.

Следующее, что я помню – темноту.

Боль пришла позже. В тот момент я не успела ничего осознать, даже почувствовать – в один момент пришла темнота, целые века кромешной тьмы. И только потом – боль.

Прошло немало времени, прежде чем из океана болезненных ощущений я начала вычленять что-то конкретное: режущую острую боль – в лодыжке, тупую, пульсирующую – в затылке, резкую и жгучую – в щеке.

Последнее заставило меня сделать судорожный живительный вдох – и в мозг хлынули потоки новой информации.

Запах земли, твердая сырость под пальцами, холодные льдинки в груди, солено-железный привкус крови на губах.

- Очнулась… – вздох облегчения.

Темнота постепенно отходила в сторону, являя из своих недр неясные силуэты. Я втянула ноздрями воздух, скорее по запаху догадавшись, кто передо мной: Гришка и участковый. От одного из них пахло засохшей кровью, отчего волк во мне алчно встрепенулся, а человек испуганно вжал голову в плечи. Попали.

- Подняться можешь? – гулко (по крайней мере, именно так это отдалось в моих ушах) спросил друг, подтягивая меня за плечи.

Кое-как мне удалось принять сидячее положение и сосредоточиться на мужчинах, а не на том, что моя голова сейчас лопнет от боли. Видела я их плохо – силуэты были размытыми, темными. Очень непривычно для того, кто никогда нее страдал потерей зрения.

- Как ты? – обеспокоенно спросил участковый. Холодная рука легла мне на лоб, ненадолго облегчив страдания.

- Меня сейчас стошнит, – честно сообщила я, прикрывая глаза. Так было проще – с нюхом слава богу ничего не случилось. И даже тошнота немного отступила, пока я изучала доступные мне запахи, чтобы получить ответы на вопросы, которые даже не могла внятно сформулировать.

Что мы имели? Холодно, сыро, затхло и пахнет лежалой картошкой – подвал? Подвал. Уже хорошо – возможно, я не совсем ослепла и часть проблем связана с отсутствием освещения.

- Может, ей лучше лечь обратно? – послышался голос Гришки.

- Чтобы она воспаление легких подхватила? – возмутился участковый, убирая руку с моего лба и отходя в сторону. Запах крови стал меньше – значит, ранен именно он.

- Какая разница, если нас все равно прикончат? – огрызнулся друг.

- А где Марина? – хрипло, пробуя возможности своих голосовых связок спросила я, не открывая глаз. Мне не нужно было их видеть, чтобы распознать тяжелое молчание, повисшее в воздухе. Господи, только бы она была жива, как я объясню Алексею Михаловичу, что не уследила за его женой?!

- Оборотень… – неожиданно фыркнул последний, вырывая меня из панических размышлений. – А все туда же…