Небываемое бывает

В отличие от другой части своего сословия до конца жизни они остались верны духу «осьмнадцатого века», века мореплавателей и плотников. Неспроста многие начали службу волонтерами английского военно-морского флота. Работящая Голландия и Англия — «мастерская мира» — притягивали их куда больше, чем ночной Париж. Они не были богатыми бездельниками и собирались всю жизнь строить, а не разрушать или с комфортом сладко мучиться «проклятыми вопросами». Мы не дали себе труда задуматься, почему же эти молодые люди (а их были тысячи) не стали «лишними людьми». Когда Чацкий устраивал бури в теплых салонах и метал нервические молнии в «служивых», последние шли под ревущими парусами сороковыми широтами в одной семье, в едином братстве с матросами.

Имена их шлюпов и корветов, бригов и клиперов, фрегатов и шхун навсегда запечатлены на картах морских дорог и стали вехами для нас, и смены этим вехам не будет никогда. Писатели нередко покидали Россию, чтобы из зарубежного далека поглубже почувствовать и яснее увидеть Отечество. Мореходам не было в том нужды. Палуба была их «Капри». Возвышенный образ Родины они носили с собой всю жизнь. Раньше японцев пришли на Курилы, раньше других европейцев — на Аляску, раньше китайцев — на Амур...

Нет, не взорван и не затонул фрегат «Паллада» в Императорской гавани. Белые паруса красавца-фрегата будут видны там до тех пор, пока стоят эти берега. Бухты дальневосточных морей полны парусов, белые птицы ждут ветра — их не видит только слепой.

Мореходы всегда в пути. И куда бы они ни направлялись — к Царьграду, Гангуту или Камчатке, — курс их ни разу за тысячу лет не отклонился от выбранной народной дороги. Их белые паруса, как стаю белых журавлей, можно считать символом предопределения — знаком судьбы.

Самое сокровенное народ запечатлевает в песне. Если тема не созвучна чаяниям народа, песня не переживет даже одного поколения. Все этапы дороги к океану отмечены народными песнями, не будь их, любые рассуждения остались бы только отвлеченными умствованиями. Нет, наша дорога песенна, она многоголоса и звучна. Партию Сибири в этом музыкальном исследовании всегда ведет мужской голос, то непреклонный, то задушевный... Поднимаясь на высоту печали и гнева, он всегда окрашен в родные тона среднерусской равнины, где нет места ожесточению. Иначе их не пел бы весь народ. «...И ветры в дебрях бушевали» — Сибирь начинается с Ермака. На сибирской равнине родилась одна из самых красивых в мире песен. Стихи сочинил ямщик Пермской конвойной роты Иван Макаров, а положил на музыку А. Гурилев. Эта песня начинается со слов «Однозвучно гремит колокольчик». Иван Макаров, как и отец его, был ямщиком. Как и отец, замерз в пути, «в степи глухой» на сибирских просторах.

Байкалу, как и Волге, «главной улице России», выпала честь стать национальным символом. В память народную он запал навсегда как «славное море, священный Байкал». Навечно суждено быть и Амуру — Батюшкой. После «Амурских волн» и «На сопках Маньчжурии» оттуда же пришла к нам и тема «Варяга» — бессмертного поединка, воодушевлявшего новые поколения. Не успели отзвучать «Волочаевские дни», как грянула песня «На границе тучи ходят хмуро»...

Много песен родила Сибирь. Где-то в вышине все ее песни сливаются в одну и, сплетаясь с шумом лесов, грохотом волн и вулканов, ревом пурги, гулом городов и дорог, становятся голосом России.

Три свершения за последние двести лет получили титул Великих. Все они связаны с Сибирью. С севера Ледовитый океан, с востока — Тихий, а юг ограничен живым валом русских земледельческих поселений вдоль старой казачьей линии. Мы так легки на подъем, когда дело касается перемен наименований, что молодому человеку для уяснения простых исторических фактов необходимо рыскать в специальной литературе.

Итак, речь о трех Великих кампаниях. Первая из них была начертана самим Петром, называлась она то «Первой академической экспедицией», то «Второй академической», но закрепилась в литературе под именем «Великой Северной экспедиции». По охвату территории, результатам научных данных, привлечению сил и средств она до сего дня не имеет себе равных среди всех экспедиций, когда-либо снаряженных каким-либо государством. Петр умер в тот год, с которого принято датировать начало экспедиции. Она длилась более десяти лет. Многие труды ее не опубликованы на русском языке до сих пор. Инерция столь мощна, что экспедиция в Сибирь не прекращалась ни на один день даже при преемниках Петра. Большинство ученых были молодыми людьми. Они возмужали в Сибири. Многие остались там навеки. Членов экспедиции называли «странствующей академией», она и была, по существу, первой сибирской академией.