Небоскреб

Бывать в сталинских высотках мне по жизни приходилось, на самые верхние их этажи тоже пару раз забирался, а потому и здесь ожидал увидеть на двадцать первом этаже сплошь технические помещения, безлюдье, тишину и полумрак. А вот, что называется, фиг тебе как образ жизни! Да, и тут последний этаж оказался вроде как техническим, но встретил он нас необычным многолюдьем и кипучей деятельностью. Рабочие в опрятных синих комбинезонах тянули какие-то кабели, подключали их к вмонтированным в стены щитам или втаскивали концы в кабинеты, где, надо думать, подсоединяли к какому-то оборудованию, лаборанты и лаборантки в белых халатах что-то высматривали в тех самых щитах и таскали туда-сюда непонятного назначения приборы и пластиковые контейнеры, в общем, жизнь била ключом и не похоже, чтобы по голове.

— Что, Григорий Петрович, смотрю, тут у вас готовятся к старту «Нового поколения»? — спросил я, чего уж греха таить, с этакой подковырочкой.

— Сами же видите, — в тон мне ответил Авдеев, изобразив самую вежливую улыбку. Ну что, молодец, удачно отмахался, будем считать, что счёт у нас с ним один-один…

Двадцатый этаж выглядел абсолютно точно так же. Нет, интересно всё-таки, в чём смысл всего происходящего? Неужели они тут умеют управлять этими своими межреальностными синхронизациями без телеглавцев? А что, очень даже похоже — обходились же оба приключения в небоскрёбе без телеголовых помощничков. Или в небоскрёбе они научились справляться сами, а на удалении от Зухова уже нужны эти ходячие телевизоры? Ну, подумать об этом будет время и попозже, а пока что продолжим нашу экскурсию…

На девятнадцатом этаже происходило то же самое, с той лишь разницей, что мы стали свидетелями забавного происшествия. Один из тянувших кабель рабочих столкнулся с совсем юной девочкой в белом халате, ну и матюгнул её — типа, внимательнее надо быть. Девочка отступила на пару шагов, нехорошо так посмотрела на трудягу и своим мелодичным голосочком обложила его сложноматерными конструкциями. Оторопевший от такого поворота мужик уронил конец кабеля себе на ногу, так прямо даже матюгнуться забыл, стоял, бедолага, с разинутым от изумления ртом да ушами хлопал, пока красавица не скрылась за какой-то дверью. Лихая девчонка, ничего не скажешь! Андрей тут же достал телефон и стал что-то в нём набирать. Авдеев недовольно заглянул в экран и тут же его рот растянулся в плотоядной ухмылке. Когда мы вернулись в лифтовый холл, Андрей принялся показывать телефон всем желающим. Глядя, как фыркнула его дочка и заржал сын, я начал понимать, в чём дело, и когда очередь дошла до меня, понял, что не ошибся — товарищ записал по памяти краткую и эмоциональную речь девочки. А уж когда Фриц потребовал разъяснений и Маринка шёпотом стала ему втолковывать, а может, даже переводить, мы все от души улыбались, сдерживая смешки, любуясь сменой впечатлений на лице нашего немецкого товарища…

Восемнадцатый этаж встретил нас не особо ласково — в лифтовом холле стояли аж трое то ли росгвардейцев, то ли ещё каких силовиков, все в чёрном, в бронежилетах и касках, двое вообще с автоматами. Пускать нас они сравнительно вежливо, но вполне себе непреклонно отказались, а когда Авдеев показал старшему корочки, тот сверился со своим планшетом, который затем и продемонстрировал Григорию Петровичу, да ещё так, чтобы нам не было видно.

— Пойдёмте дальше, на этаж нас с вами всё равно не пропустят, — с некоторой озадаченностью сказал Авдеев. Надо же, и для него тут, оказывается, есть закрытые зоны. Или без нас его бы пропустили? Да кто ж теперь разберёт…

На семнадцатом этаже мы обнаружили то самое безлюдье, которое я ожидал увидеть на двадцать первом. Провода и тут густо змеились по полу и стенам, но никто ничего никуда не тащил, видимо, здесь это было уже пройденным этапом. То же самое мы застали и на шестнадцатом, с той лишь разницей, что по коридору перемещались люди в белых халатах, выходя из одних дверей и заходя в другие, то есть какая-то не очень понятная работа шла здесь полным ходом.

Ту же самую картину осмысленной целенаправленной деятельности, только без тянувшихся по полу проводов, мы увидели на пятнадцатом и четырнадцатом этажах. Ну разве что на пятнадцатом белые халаты переходили из одной комнаты в другую почаще, а на четырнадцатом, соответственно, пореже. Тут и Мила рискнула спросить Авдеева, что эти люди делают.

— Работают, — лаконично ответил он. Ну вот, а то мы прямо подумали, что они таким замысловатым образом развлекаются…

Тринадцатый этаж подтвердил незавидную репутацию своего несчастливого номера — на него, как и на восемнадцатый, нас не пустили такие же, как и там, строгие охранники, и опять без каких-либо объяснений. На этот раз вид у Авдеева был вполне понимающий, никакого удивления он не показал. И с чего бы это? — задался я вопросом. То ли Григорий Петрович на ходу привыкает к новой обстановке, то ли вот в данном конкретном случае знает, в чём дело, знает и молчит, зараза такая? Ладно, сделаю в памяти зарубочку, может быть, со временем и с этим разбираться придётся.