Небо цвета крови

На острове царила суета, встревоженные люди со всех ног спешили к своим боевым постам. Башни зенитных установок вращались, слепо уставясь стволами, ракетами и эмиттерами в небо, ставшее чужим и непонятным. Десантники столь же бессмысленно направляли в разные стороны свои УОКи. Никто не понимал, откуда и какая грозит опасность и как с ней придется бороться.

Дальнейшее произошло буднично.

Штаб-ротмистр рухнул на палубу. Несвицкий метнулся было к нему – подхватить, помочь – и почувствовал, что мышцы отказали. Вернее, вообще не почувствовал своего тела: ни рук, ни ног, ничего… Мгновение спустя генерал-майор рухнул рядом со своим адъютантом. Хотел крикнуть, позвать на помощь – ничего не получилось. Десантники, остававшиеся на судне, не поспешили к упавшему начальству, похоже накрыло всех.

Спустя недолгое время палуба содрогнулась, содрогнулась так, что Несвицкий смог почувствовать толчок даже потерявшим чувствительность телом. На «Цесаревну» опустился невидимка? Разумеется, не сам корабль, соответствующий по классу звездному крейсеру, – тот вообще не предназначен для посадки на планеты. И уж тем более на палубы застрявших на рифах судов. Скорее, с невидимки опустилось нечто, соответствующее по назначению десант-ботам.

«Почему так рано началось?» – недоумевал генерал-майор.

Неужели фон Корф подставил? Послал сообщение-приманку значительно раньше, чем обещал?

Никаких признаков сопротивления не было слышно… Ни единого выстрела. Что бы там ни применили против людей пришельцы, от этого не спасала ни броня, ни защитные поля… О судьбе истребителей и «сапсана», прикрывавших «Цесаревну» с воздуха, не хотелось даже задумываться. Ослепленным машинам с парализованными экипажами летать удастся не долго…

Разглядеть спустившийся аппарат генерал-майор не мог, в поле зрения попадали лишь палуба «Цесаревны», контейнеры на ней и малая часть кормовой надстройки. Но чувствовал, что опустился тот совсем рядом. Даже смог разглядеть легчайшую тень от него, покрывшую палубу и двух людей, – лучи светила все же кое-как пробивались сквозь багровую муть.

Штаб-ротмистр, лежавший лицом к Несвицкому, мог разглядеть пришельцев. И, очевидно, разглядел. По крайней мере Несвицкий именно так истолковал выражение глаз Звягинцева, весьма-таки изумленное… Затем адъютант яростно замигал, быстро смыкая и размыкая веки.

«Азбука Морзе?» – предположил генерал-майор. Увы, сам он этим кодом не владел. На Земле от изобретения Морзе отказались еще задолго до Исхода – троичный код «точка-пауза-тире» плохо сочетается с электронной цифровой аппаратурой, работающей в двоичном коде.

Лишь в Императорском космофлоте сохранилось много архаичных традиций, начиная с обычая отбивать склянки при помощи бронзовой рынды, имевшейся на каждом корабле (сигналы, правда, дублировались электроникой). И азбуку Морзе флотские офицеры знали не хуже таблицы умножения. В отличие от жандармов.

Затем Несвицкий сообразил – не Морзе, другой код, условные «тире» в мигании отсутствуют, лишь длинные последовательности «точек». Вскоре Несвицкий понял: адъютант передает ему порядковые номера букв в алфавите. Генерал-майор трижды моргнул в ответ – к приему, дескать, готов.

Буквы, как на грех, Звягинцев выбирал стоявшие ближе к концу алфавита…

«Х» – насчитал Несвицкий. Новая серия миганий – вроде бы «У». Тьфу, мысленно сплюнул вице-губернатор, стоило так изощряться, чтобы крепким словцом охарактеризовать их положение… Третью серию сигналов он начал было считать, но сбился – за спиной послышались неторопливые, уверенные шаги. Кто бы ни управлял невидимкой и кто бы ни заявился на «Цесаревну», передвигался он не на щупальцах и не на ложноножках. На двух ногах.

Несвицкий до предела, до боли скосил взгляд, пытаясь хотя бы боковым зрением разглядеть шагавшего. Поначалу не получалось, но потом оказалось, что пришелец сам идет к ним. Вернее, не к ним, а к выстроившимся на палубе ящикам, равнодушно обходя двоих застывших людей.

Лицо подошедшего генерал-майор не увидел, лишь начищенные до блеска высокие сапоги, коротко остриженный затылок, спину, обтянутую темно-синим мундиром.

Мундир был хултианский. Несвицкий, как ни странно, почувствовал облегчение. Хоть какая-то ясность…

Возле контейнеров хултианин на пару минут исчез из поля зрения.

Затем вновь появился, повернулся вполоборота к лежавшим, и Несвицкий узнал чеканный профиль старого своего знакомца – мнаэрра Гнейи. Да только никакой то был не Гнейи – с виска этого хултианина сползал на скулу старый, побелевший шрам. Настоящий Гнейи еще месяц назад никаких повреждений на лице не имел. Брат-близнец? Клон? Какая разница…

На желтой кожаной портупее у Гнейи-2 висела желтая кожаная кобура непривычного вида. Очевидно, не пустая.

– Вэйэ ду, – сказал как-бы-Гнейи, бросив взгляд на контейнеры.

Встретился взглядом с лежащим Несвицким, выдержал долгую паузу и повторил многозначительно:

– Вэйэ ду.