Небо, полное звезд

– И да, и нет. – Мика был для меня всем миром. Он был моим воздухом, моим ласковым солнцем, моей причиной просыпаться каждое утро и причиной жить. – Он был моим лучшим другом. А вчера мы должны были идти на наше первое настоящее свидание – уже не как друзья.

– Вчера – это вчера?

– Это в понедельник, – ответила я и тряхнула головой. – Но вчера был четверг.

– Мрак, – сочувствующе заметила Софья и щелкнула языком. – Может, реально было разумнее дождаться возвращения доктора Литвиненко?

– Это еще кто? – спросил парень.

– Психиатр.

– Психотерапевт, – поправила я.

– А что, есть разница? – нахмурился Ромыч.

Похоже, он был парнем веселым, но не слишком любознательным.

– Вообще-то да, – ответила я. – Но применительно к моему случаю это неважно. Думаю, он бы занялся мной вплотную.

– О боже, в дурку забирают только опасных для общества! – вмешалась Софья. – Хотя пару-тройку уколов, которые превращают человека в овощ, думаю, он бы тебе все же прописал.

Она бросила на меня извиняющийся взгляд.

Что ж, спасибо, поддержала.

Но я и сама понимала, что происходящее со мной – не из разряда нормальных вещей. Мой мозг играл со мной в жестокие игры.

– Ладно, не обижайся, – улыбнулась сестра. – Мама и по поводу меня с ним однажды разговаривала.

– А ты-то тут при чем?

– Это же мама. Она всем всегда недовольна.

– Например?

– Тем, что я могу быть грубой. Что огрызаюсь. Что выгляжу не так, как хотелось бы ей.

– Кстати… – кашлянула я. – Давно хотела спросить…

– Валяй, – усмехнулась Софья.

– Твой… э… стиль.

– Что с ним?

– Все черное: губы, глаза, волосы, одежда. Это что вообще? Вы… – Я оглядела их с Ромычем. – Вы готы? Панки? Фанаты тяжелого рока? Кто?

Ромыч закашлялся, а Софья взглянула на меня, как на слабоумную.

– Я черная мамба, – скрипучим голосом ответила она и зашипела.

Я уставилась на нее непонимающе, и сестра рассмеялась.

– Просто не хочу, чтобы меня трогали, – сказала она. Ее лицо в этот момент выглядело серьезным и немного печальным. – Не хочу, чтобы со мной заговаривали, чтобы пытались общаться. Это что-то вроде защиты.

– Вместо таблички «Отвали», – пояснил ее парень.

– Вот как, – понимающе кивнула я.

Хотя ни черта не поняла.

Оказывается, в то время как я пыталась понравиться всем вокруг, моя сестра делала все возможное, чтобы с ней этого не произошло. А причина была все та же: мы всегда и везде были новенькими, каждые два года нам приходилось осваиваться в новом месте, каждые два года мы вынуждены были переживать этот колоссальный стресс. И каждая из нас справлялась с этим по-своему.

Мы молчали до самого озера.

Когда дорога стала спускаться вниз, Рома остановил автомобиль у обочины и вытащил коляску. Софья помогла ему расправить сиденье и подала мне руку, чтобы я пересела в кресло.

– Куда эти штуки? – потряс в воздухе подножками парень.

– Вставляй в пазы, – показала я, – и поворачивай до щелчка.

– Круто, – похвалил он сам себя, справившись. – И тебе так приходится делать каждый раз, когда ты куда-то выходишь?

– Да. Но я делаю это редко.

– Не завидую. – Он почесал затылок. – И как давно у тебя такая беда?

– Рома, – прорычала Софья.

– Че?

Мне даже не нужно было подсчитывать в уме, чтобы ответить:

– Полтора года.

Парень присвистнул.

Сестра толкнула его локтем в бок.

– Нельзя уже и спросить? – шикнул он на нее.

Я покатила вниз по склону к воде.

Над головой мрачно поскрипывали сосны. Когда сильно разыгрывался ветер, казалось, что в лесу открывается и захлопывается сразу тысяча старых скрипучих деревянных дверей. Обычно я ловила себя на мысли, что это зловеще, но Оливии нравилось. Природа всегда казалась ей милее цивилизации, и, наверное, способность чувствовать, понимать и слышать лес, ветер и озера и делала ее более чувствительной и открытой миру. Такое дано не всем.

– Лучше помоги, – с укором сказала сестра.

И руки Ромыча поймали коляску как раз за секунду до того, как она, покатившись с невероятной скоростью, чуть не налетела на гладкие, выступавшие из-под земли корни деревьев.

– Осторожнее, – предупредил он, замедляя ее ход.

Мои ладони горели от попытки удержать управление и притормозить вращение ободов колес.

Вдалеке, из-за вершин сосен, выглядывала верхушка вышки. Заметив ее, я сглотнула. Мое сердце уже устремилось туда, а вот руки начинали дрожать.

– Это она, – произнесла Софья, обгоняя нас.

25

Я ощутила присутствие невидимой нити, связывающей меня с этим местом, и стала снова руками помогать коляске набирать ход.

– Не торопись, Анна, тут кочки, – напомнил Ромыч.

Но я его уже не слышала.

Подскакивала на них и ехала дальше, а он едва успевал удерживать инвалидное кресло в вертикальном положении. Меня мотало из стороны в сторону, но я не желала объезжать препятствия. Неважно как, но мне нужно было добраться до вышки как можно скорее.

– Как думаете, для чего она? – спросила я, впиваясь взглядом в высокое, похожее на тянущуюся к небу ржавую табуретку, строение у берега озера.

Песок с дороги поднимался и оседал в воздухе и на нашей одежде.

– Может, геодезическая вышка? – предположила сестра.