Небесный шкипер

«Мурена» шла как по ниточке. Я чутко прислушивался к каждому порыву ветра и старался вовремя нивелировать его воздействие, то и дело «подыгрывая» рычагами и не давая дирижаблю мотыляться меж «стен» коридоров, подобно дерьму в проруби. Это было непросто, но… за почти два года управления «Муреной» я достаточно сжился со своим творением, чтобы чувствовать его как продолжение своего тела, а потому спустя три часа яхта всплыла над кучами железного хлама аккурат на границе «новой» части китового кладбища.

Отозвав экипаж с наблюдательных постов, я повернулся к Алене и кивком указал на торчащего снаружи Алистера.

— Отведи его в салон, а потом возвращайся. Примешь управление «Муреной» и отведешь ее на стоянку. Сама.

Аленка радостно пискнула, подпрыгнула на месте и, подскочив ко мне, звонко чмокнула в щеку. Миг — и ее уже нет в рубке. М-да, интересно, что бы сказала ее матушка, увидев сейчас свою дочку? Впрочем, какая разница? Главное, что сама Алена довольна. Остальное — от лукавого… кстати о лукавом! Алистер уже в салоне, и, пожалуй, пора к нему присоединиться. Пока рыжий айриш не очухался, у меня есть все шансы подписать с ним выгодный контракт.

Глава 3 Пробелы надо заполнять

Клаус с удивлением глянул на взбудораженного заказчика. И было чему удивляться: помня, как трудно проходили первичные переговоры с педантичным до занудности рыжим айришем, на этой, уже третьей по счету встрече вооруженный договором Шульц приготовился к многочасовому торгу по каждому пункту, а вместо этого… Клаус неверяще покосился на подпись заказчика под контрактом и перевел взгляд на часы. Восемь минут. Если этот швейцарский флотский хронограф, установленный в переговорной Зеленого павильона для пущего форсу, не врет, то именно столько времени прошло с начала этого раунда переговоров. Мистика какая-то.

— Знаете, господин Шульц, — неожиданно проговорил чем-то довольный Алистер, сверкнув неожиданно искренней улыбкой, — еще два часа назад я был склонен отказаться от сотрудничества с вашей компанией ввиду молодости и неопытности шкипера. Все же рейс планируется в очень неспокойные места, где излишняя самоуверенность может стоить не только потери груза, но и самой жизни, а мне не хотелось бы стать невольной причиной смерти ни в чем не повинных людей. Но, побывав на мостике «Морая» во время демонстрации возможностей яхты и ее экипажа, я поменял мнение на абсолютно противоположное…

— Э? — удивился Клаус. Этот айриш что, прямым текстом сообщает, что желает смерти Рихарду и его людям?!

— О… прошу прощения, вы меня неверно поняли, — рассмеялся тот, совершенно правильно интерпретировав выражение лица собеседника. — Все же мой эсперанто не настолько хорош, как хотелось бы. Я имею в виду совсем иное. По прежнему месту службы, да и на собственном опыте, чего уж греха таить, я знаю, как порывисты могут быть молодые люди, как склонны они к неоправданному риску в своем стремлении доказать, что достойны, умелы… что они лучшие. И к каким печальным последствиям может привести это рвение, особенно в сочетании с неумением правильно оценивать обстановку, что, к сожалению, приходит только с опытом.

— Хотите сказать, Рихард оказался не таков? — усмехнулся Клаус.

— О… и да и нет. — Алистер сделал неопределенный жест кистью. — С одной стороны, шкипер «Морая», как и большинство молодых людей его возраста, определенно не лишен склонности к риску, с другой же… он, к моему огромному удивлению, оказался достаточно опытен, чтобы эти самые риски просчитывать. А уж хладнокровию, с которым он провел яхту через китовое кладбище, я могу только аплодировать. Вкупе же с его умением чувствовать ветер… м-да, собственно, именно эти три качества превращают в моих глазах его любовь к риску из недостатка в достоинство.

— Мне, как другу Рихарда, приятно слышать столь лестные слова в его адрес, но не могли бы вы пояснить, каким образом недостаток, из-за которого вы фактически хотели отказаться от договора, вдруг превратился в достоинство? — весьма витиевато осведомился Шульц.

— Знаете, где я служил до того, как вынужден был уйти в отставку? — совсем не по-ирландски ответил вопросом на вопрос Алистер.

— Мм… судя по вашим же словам, определенно в армии, — отозвался Клаус.