Небесные мстители

18 августа, День воздушного флота СССР. Для Игоря Званцева это был праздник наравне с 7 Ноября и 1 Мая. Этот день был выходным по шестидневке, и тысячи жителей крупных городов поспешили на аэродромы, чтобы своими глазами увидеть и оценить авиационные достижения первой в мире Страны Советов.

Главным, безусловно, был воздушный парад в Тушино. Посмотреть здесь было на что: головокружительный пилотаж лучших летчиков страны, групповые парашютные прыжки спортсменов ОСОАВИАХИМа с огромных «АНТ-9» и «АНТ-14», мощные дирижабли, пролет самолетов строем, изображающим слова «ЛЕНИН» и «СТАЛИН», воздушные шары с портретами их и других руководителей партии и правительства. Завершился парад высадкой многочисленного воздушного десанта.

В приподнятом настроении Игорь возвращался из Тушино домой. Точнее сказать, не домой, а к теще на пирог в честь праздника. Он поднялся на знакомую площадку третьего этажа и хотел было нажать кнопку звонка, но передумал.

Рита накануне слегка подвернула ногу и в Тушино ехать не решилась, осталась у матери. Игорь решил привезти ей оттуда подарок – букет полевых цветов, собранных собственноручно. А раз так, то в квартиру надо войти незаметно, встретившись с ней, достать из-за спины букет и вручить его, конечно же, вместе с поцелуем.

У Игоря был свой ключ от квартиры Мещерских. Он осторожно вставил его в замочную скважину, повернул, открыл дверь, вошел и тихо прикрыл за собой створку.

Званцев сделал пару шагов и услышал, как в комнате разговаривали Софья Борисовна и Рита.

– Мама, а ты уверена?

– Уверена, у меня точные сведения.

– От кого?

– От работника нашего посольства в Праге. Отец твоего ненаглядного Званцев Николай Порфирьевич жив-здоров, да еще полковник чехословацкой армии.

Рита молчала, а Софья Борисовна продолжила:

– К тому же он дворянин по происхождению.

– Мама, но ведь и ты…

– Да, но это совсем не одно и то же. Я отреклась от своей семьи и не боюсь об этом говорить. А твой муженек скрыл, что его отец эмигрант, да еще в прошлом царский офицер.

– Может, он и не знал?

– Не знал? А ты заглядывала в их семейный альбом?

– Нет.

– Что же ты так? Родственников своих надо знать. А я вот два дня назад заходила к его мамаше, и пока та колдовала на кухне, полистала их семейный альбом. Там фото его отца в форме офицера царской армии.

– И что? Хранить фото отца – это преступление?

– Молчи! – Софья Борисовна повысила голос. – В альбом вложено письмо отца сыну. Датировано оно пятнадцатым апреля этого года. Ты продолжаешь утверждать, что он ничего не знал? Но это еще полдела. Кто-то же письмо это ему передал. Оно пришло не по почте. Значит, у него есть связь с капиталистическим миром, с нашими классовыми врагами.

Рита едва не заплакала.

– Мама, но от меня-то ты чего хочешь?

– Разводись немедленно.

– Мама, но читать чужие письма нехорошо.

– Молчи! – Софья Борисовна перешла на крик. – Для безопасности страны все хорошо! Ты что, не понимаешь, какая сейчас обстановка? А если кто-то донесет? У меня, члена комиссии партийного контроля, родственник – полковник иностранной армии. Вот это да!

– Думаешь, отец, если бы был жив, тоже предложил бы мне развестись?

Старый большевик Михаил Григорьевич Мещерский, несмотря на ссылки и Гражданскую войну, слыл человеком требовательным, но справедливым и даже мягким. Среди его боевых товарищей были и царские офицеры, воевавшие в Красной армии. Рита часто вспоминала его жизненные принципы: «Доверять людям», «Хватит крови!», «Нельзя все разрушать».

– Твоему отцу еще повезло. Он ушел из жизни три года назад, не дожил до нынешних времен.

– Что бы с ним стало теперь?

– Ты что, не знаешь, что все его ближайшие соратники расстреляны или осуждены?

Рита уже почти рыдала.

– Мама, но Игорь мой муж.

– Слышать о нем не хочу! В общем, так, милая дочь, если ты в ближайшие дни не подашь на развод, то я сама сообщу куда надо.

Он ушел из квартиры так же тихо, как и вошел в нее, хотя поначалу был близок к тому, чтобы распахнуть дверь в комнату и закричать: «Доносите, вот он я, здесь!».

По ступенькам Игорь шагал медленно, все еще держа в руках букет. Сердце его стучало от негодования. Выйдя во двор, он со злостью швырнул цветы в помойный ящик. Вот тебе и День воздушного флота!

Когда Рита вернулась к ним в коммуналку, он сидел в комнате на стуле и с безразличием глядел перед собой.

– Ты почему не зашел на пирог? – спросила жена и осторожно опустилась на диван. Нога у нее все еще побаливала.

– Я заходил.

– Как заходил? Не поняла.

Он пронзил ее дерзким взглядом, брошенным исподлобья, и ответил:

– Я зашел и все слышал.

Рита встрепенулась.

– Подслушивал? Но это мерзко!

– А читать чужие письма?

Наступило молчание.

Игорь прервал его первым:

– Подавай на развод.

Старший лейтенант Званцев по-прежнему лежал на соломе, закинув руки за голову. Он находился в плену воспоминаний и за ночь так и не заснул.