Небеса. Близнецы

– Не так быстро, отец, – Томас уже поднимался с колен, – я не закончил клятву… Ego constituere, ut testis et iudex hoc sacramentum spiritus originali Extravaganza/Назначаю свидетелем и судьей моей клятвы дух первородной Феерии.

Я не понимала незнакомых слов клятвы, но я увидела расширенные от ужаса глаза Доминика. Он сжал камень в кулак, и его лицо побледнело, ладонь раскрылась, и лишь облачко кровавой пыли поднялось вверх. Широко шагнув вперед, он резким движением вскинул обе руки в направлении Томаса, но ничего не произошло, Томаса не тронула магия воливера.

– Что происходит? – Грегорай подскочил к Доминику, – где его сангетум?

– Откуда? – Доминик поднялся на платформу, но подходить ближе не стал, – я недооценивал тебя, Томас, ты оказался намного умнее. Но откуда ты узнал об этом?

– Доминик! – свирепый тон Лукаса требовал безотлагательных объяснений.

– Ты даже своим приближенным не сказал, да, отец? – Томас насмешливо усмехнулся, глядя на него сверху вниз, – ты не хотел делиться с кем-либо такой невероятной информацией. Тебе важно быть всегда впереди всех, сильнее всех, выше всех. Но на этот раз ты просчитался, я узнал древний секрет клятвы и не стану Вашим аскари…Когда же ты поймешь, отец, что действуя шантажом и принуждением, – Томас присел на корточки и заглянул Доминику в глаза, – ты потерял не только меня, но и самого себя?

– Что за бред ты несешь? – Грегорай ступил на платформу с целью схватить Томаса, но уткнулся в незримую стену, вибрация которой волнами прошлась вокруг Томаса.

– Клятва имеет своего рода антипод, с помощью которого можно ее обойти, – Томас выпрямился, – вы захотели сделать из меня своего личного убийцу, подчинить, как раба, нарушив священный завет nebesis,  "не больше одной капли".  Поистине Ваша жажда власти переходит все границы…Любой, кто произносит клятву, имеет право обезопасить себя, воззвав к духу Феерии, если посчитает, что сила его сангетума, нуждается в защите первородной, – Томас заявил об этом громогласно, охватив взглядом всех, кто присутствовал в зале.

Доминик отступал, его фигура обмякла, то, что он считал своей привилегией, стало достоянием общественности. Соломея и Велес крадучись, медленно двигались по стене к выходу. Обналиченная правда о клятве, до сих пор не знавшая выхода, уже не могла оставаться сокрытой в этих стенах.

– Ловко же ты нас провел, – Лукас пересек залу и подходил все ближе ко мне. Я видела его ухмылку и почувствовала слабость в ногах от приближения чего-то неотвратимого, – но Томас, ты не учел одной вещи.

Алан первым понял намерения незрячего.

– Лукас остановись, ты наживешь себе как минимум одного смертельного врага, если коснешься ее, – тревога в его голосе передалась и мне, словно нарастающий снежный ком, паника охватила всю меня до кончиков пальцев.

Томас обернулся при этих словах и, оценив задуманное Лукасом, сделал попытку сойти с платформы, но лишь уперся руками в незримый барьер, который минуту назад  служил защитой, а теперь стал преградой.

– Лукас, чертова ты пиявка, отойди от нее!

– А что ты сделаешь? – уже и Грегори перенял от Лукаса игру, которую тот затеял.

– Я ждал этой минуты, красавица, – вкрадчиво пропел Лукас, подходя ко мне. Даже сквозь его темные очки, я будто видела его бездонные глаза, чувствовала, как он жадно осматривает меня со всех сторон. Меня передернуло. Он остановился напротив и тонкими пальцами снял очки, обнажив свои мутные глазницы.

– Ева, помни, что я говорил – не смотри ему в глаза! – выкрикнул Томас.

Я с ужасом зажмурилась, окунаясь в темноту, внешние звуки сразу же показались мне подозрительными, каждый шорох обострился до предела.

Пульс стремительно взметнулся вверх, и его толчки я почувствовала прямо у себя в голове.

– Томас, ты хоть представляешь, как вкусно она пахнет? – я вздрогнула, почувствовав прикосновение к своей щеке, и поспешила отдернуть невидимую руку, но лишь прорезала пустой воздух, – ты ведь тоже это чувствуешь, не правда ли?

Лукас рассмеялся.

– Я вижу, как вы оба на нее смотрите, – Лукас задумчиво дотронулся до моих волос, а я мотнула головой, чтобы отогнать от себя противное ощущение, – каково это, подавлять в себе это желание коснуться ее, чувствовать тепло ее кожи, вкус губ? Не говори мне, что ты ни разу не хотел насытиться этим.

Меня обдало холодом, я обняла себя за плечи и еще сильнее зажмурилась, пытаясь не слышать этих слов.

– Весь этот мир – это арена для насыщения, и мы каждый день преследуем друг друга, охотимся, выслеживаем, соблазняем, что бы утолить свой голод, – Лукас ходил вокруг до около, касаясь меня, – а ведь я сделаю вам обоим одолжение, прекратив это соперничество…

И вдруг все смолкло, ни звуков, ни шороха – тишина, которая порастала мхом неизвестности и загоняла меня в вакуум опустошенности.

Я осторожно приоткрыла глаза и первое, что увидела – мутные окоченевшие глазницы лиходея Лукаса. Кровь в жилах похолодела, я не слышала криков Томаса, не видела отчаяния Алана и побелевшее лицо Леи, меня затягивало в эти тусклые, запотевшие от сладострастия глаза.

С меня будто снимали одежду вместе с кожей.