Не верь тишине

— Ты только не торопись, — прошептал пепельными губами Чугунов. Ильин кивнул головой, занятый другими мыслями. — Мужики изголодались… помоги.

— Кому помочь? — опешил Ильин.

— Помоги, темные они еще…

— Ты! Святой! — заорал Ильин. — Да ты знаешь, что я с ними сделаю?! Я… — но, подчиняясь строгому взгляду, смолк.

— Уезжай! — прошептал Чугунов. — Злой ты сейчас….

— А ты бы хотел, чтобы я с ними обнимался! Они моих товарищей, а я чтоб не злой!

— Нет, я хочу, чтобы ты их понял… Дай воды… Если поймешь, что перед тобой враг — стреляй, — передохнул, облизнув сразу пересохшие губы. — Но таких мало.

— Считал ты их, что ли, — с досадой отвернулся Ильин.

— Считал… Мало.

— Ладно, счастливого пути. — И добавил, сжимая холодную руку: — Мало, тем лучше для них!

Он отошел от него и крикнул шоферу и двум красногвардейцам:

— Чтоб довезли живым!

Машина сверкнула фарами и, дребезжа деревянным кузовом, заторопилась в город. Она скрылась в лесу, и скоро в нем растаяли последние звуки мотора.

«Минут через тридцать будут, — прикинул Ильин. — Если, конечно, ничего не случится. Эх, Саня, Саня…»

— Товарищ командир. — Пожилой красногвардеец стоял поодаль, переминаясь с ноги на ногу.

— Слушаю, докладывайте.

— Так что не нашли мы.

— Как, это не нашли? Идемте-ка в дом, там все расскажете.

Рассказ, однако, занял мало времени и ничего не прибавил. Красногвардейцы обошли все дома, выявляя зачинщиков и участников расправы. Зачинщиков обнаружить не удалось — скрылись, а участники — ну что ж, говорили им, считайте, что все участники, потому что на сход собралась вся деревня.

— Ну это дудки! Мало ли что вся! Убивали-то не все! Значит, надо узнать, кто конкретно участвовал в расправе. — Он скрипнул зубами. — И сейчас же, немедленно, по горячим следам!

— Может быть, завтра начнем, ночь ведь, — предложил кто-то.

— Завтра мы будем хоронить своих товарищей, — четко произнес Ильин, и голос его дрогнул.

— Не торопись, — сказал Боровой.

— Товарищ военком! Не успокаивайте меня! Не могу…

— Не можешь — отправляйся домой! А отряд я тебе погубить не позволю.

Боровой выругался еле слышно, подергал вислый рыжеватый ус и подсел к Ильину. Обхватил за плечо широкой ладонью, притянул к себе.

— Ты что-то совсем раскис. Думаешь, у меня сердце не плачет? — Они остались вдвоем в небольшой комнате на втором этаже покинутого барского дома. — Гляди в окно, темень — глаза коли, а ты, не зная местности, обстановки, хочешь искать этих гадов ползучих. Да они нас всех из-за углов и подворотен! Этого ты хочешь?! Или стал как Прохоровский?

— При чем здесь Прохоровский! — поморщился Ильин.

— Да при том, что у того, как шлея под хвост попадет, — пиши пропало!

— Ну знаешь!

— А ты не обижайся, ты прежде всего о деле думай. Нынче важно не только хлеб вернуть и зачинщиков обнаружить и обезвредить, но и так с народом обойтись, чтобы не запугать, не оттолкнуть от себя, заставить поверить нам, иначе сказать, подрубить у врага корни. Им ведь без народа труба. И нам тоже.

В полночь Ильин вышел из затихшего дома. У крыльца и во дворе ходили часовые. Ильин присел на высокое крыльцо, прислушиваясь к недоброй тишине. Улица тонула во мраке. Звезды дрожали в холодных колодцах почти невидимых туч. Луна невесело выглядывала из-за деревьев. «Что-то не верится мне в эту тишину», — подумал Ильин и поднялся со ступенек.

Он дернул гимнастерку, кивнул часовому: «Пройдусь малость, ноги разомну», — и пошел к церковному кладбищу.

Здесь было еще тише и однообразнее, лишь в маленькой часовенке за стеклом подрагивал язычок свечи, оставленной заботливой рукой. Он потрогал камни часовни и повернул обратно. На дороге постоял в раздумье и зашагал к пруду.

Пруд лежал недалеко от церкви, в лесу, превращенном сбежавшим за границу помещиком в парк. У берега в траве лежало дерево. Ильин присел на него. Черные тени словно уснули в воде. Он хотел закурить, но передумал, прислушиваясь к возникшим легким звукам. Потом тихо плёснула вода, и шорох побежал по деревьям. Ильин насторожился, вглядываясь в противоположный берег: там шла какая-то работа. Он прикинул, с какой стороны быстрее и незаметнее подкрасться.

Пруд оказался овальным, и вскоре Ильин стал различать вскрики, реплики, понуканье. Подобравшись поближе, он увидел людей, складывающих на берегу какие-то мешки.

«Оружие? Но зачем топить? — думал он и вдруг понял: хлеб! — Ах, гады, ни себе ни людям!.. Лишь бы не успели сообразить, что я один!»

Ильин оглянулся на потерянную в ночи деревню, на зелено светящийся пруд и крикнул копошащимся фигурам:

— Отойти от берега! Даю предупредительный!

Выстрел ахнул, как взрыв.

Люди, не понимая, что произошло, послушно отступили от мешков, озираясь по сторонам.

— Стоять, не двигаться! Стреляем без предупреждения!