Не верь мне

Серёга с немым вопросом смотрит на меня, и я ещё больше теряюсь. Но выдержав паузу, он всё же предлагает:

-Я могу в деревню приехать к твоей тёте.

Мои брови подпрыгивают вверх.

-И оставить тебя на растерзание моим родственникам?

-Ну, с твоими братьями мы уже разобрались.

-Благо, что у меня и без этих двух оболтусов родни хватает, - замечаю я, понимая, что на самом деле боюсь не столько за Измайлова, сколько оставлять его со всей этой толпой наедине. Кто знает, до чего они там договорятся? Чур, меня, чур. Я и так с содроганием сердца жду встречу матушки и Ревизора. Или наоборот, моей со свекровью. Вернее почти бывшей свекровью. Брррр. Но своё следующее предложение говорю вполне искренне, так как действительно считала это правильным и наименее болезненным для детей. – Я думала, что ты захочешь сам встретить Новый год с Анюткой и Крошем… ну там, со своими родителями. Семья и всё такое…

Запинаюсь, ибо он посмотрел на меня настолько пристально, что, казалось, дыру сейчас во мне прожжёт этим своим взглядом.

-Ты серьёзно? – обалдевши уточняет он, а меня это так задевает, что слов нет. Ну если не хочет человек, то что я сделаю?! Не заставлять же его проводить праздник со СВОИМИ детьми. Хочется послать его куда-нибудь и высказать что-нибудь колкое и едкое, но присутствие Кроша останавливает. Не стоит начинать скандал при ребёнке.

-Забудь, - твердым голосом прошу я, но Сергей зачем-то накрывает мою ладонь, на которую я опиралась у себя за спиной.

-Спасибо! – бегло и с жаром, даже глаза загораются. Ударная доза надежды пополам с тоской. Можно подумать, что я могла была быть против. Или же он так и считал?!

-Только не говори, что подумал…, - начинаю возмущаться, но Крош меня прерывает.

-Так мооооожно или нееееет?

Закатываю глаза.

-У него спрашивай, - киваю в сторону Измайлова, вырывая свою руку из-под его ладони. И пока мужики решают свои вопросы, я сбегаю на кухню.

Такой вечер… человеческий был. А он всё испортил! Вот почему так, почему?! Как только я начинаю думать, что Сергей что-то там во мне понимает, он обязательно выкидывает какой-нибудь фортель, что даже я сама начинаю сомневаться в своей адекватности.

В коридоре разносятся радостные вопли – это видимо последние новости дошли и до Аньки. Замечательно. К обиде ещё и ревность примешивается. Это был не первый наш раздельный Новый год с детьми, не то чтобы это случалось часто, но уже было. И я, предсказуемо, в такие дни страдала муками совести. Сейчас же… на меня нашло какое-то чувство ненужности. Они там так искренне сейчас визжали, что в голове с каждым новым звуком всё больше и больше оборотов набирала болезненная мысль о том, что я им попросту не нужна. Всё правильно, у детей теперь есть обожаемый отец. А у него – дети. И вообще… Кажется, я уже почти реву и даже ничего не слышу, потому что совсем не замечаю, как Анька подходит со спины, обнимая меня поперёк живота своими тонкими руками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍-Мам, я не хочу без тебя.

По логике вещей должно стать легче, вот только где мы, а где логика. И вообще, это нефига не легче, а даже как-то острее и нервозней. Потому что я настолько дура по жизни, что вот парюсь совсем не о том.

Перехватываю её за плечи, и сама поворачиваюсь к ней лицом, ещё и губами в макушку упираюсь.

-Анют, я всегда с вами. Всегда.

Вечер проходит относительно спокойно, главное, что дети так и не дали нам до последнего остаться наедине. Тормоша то одного, то другого, то всех скопом. А потом Серёга вызвался рискнуть уложить перевозбуждённого Кроша спать, что по лёгкости было задачкой так себе.

Мы с дочкой засели на кухне, попивая чай и просто болтая обо всём на свете впервые за долгое время. Чтобы вот так легко. Это вообще интересно, чем меньше я пыталась удерживать её возле себя, тем больше она была со мной. Каждая же обратная отчаянная попытка приводила лишь к новым ссорам и бастионам.

Серёги не было подозрительно долго, и я уже немного начинала переживать за то, что с ним там мог сотворить младший деть. Мало ли… замучил отца, а потом и скормил… Моне. Из нелепых размышлений меня выбивает дочь, наконец-то, спрашивая о том, что её действительно беспокоило.

-Ты, правда, не обидишься, что мы не поедем в деревню?

-Если я обижусь, то это как минимум будет странно, я же сама предложила. А, во-вторых, в деревню всё равно поедете, только не 31го. Иначе ваша бабушка меня со свету сживёт.

От последнего замечания Анютка смеётся, а мне каждый раз от этого легче становится. Есть в этом что-то такое… ещё детское, чистое и беззаботное. Так, если бы у меня была надежда на то, что мы не совсем испортили ей детство.

Прошло ещё минут десять, когда я попросила Аню глянуть Кроша с отцом. Она послушно выскочила из кухни, а я привычными движениями начала убирать со стола. Анькин хохот дошёл до меня сразу. Стояла в дверях, немного согнувшись и заживая рот ладонью, но смех удержать всё равно не могла. Мой немой вопрос и её пояснение, через раз сбиваясь на смешки.