Не верь мне

Было почти сносно, если бы весь этот эмоциональный суррогат не выпячивал убожество собственной души. Я держался, с энтузиазмом выдавливая из себя счастье, пока ко мне на каникулы не приехала Аня. Перед этим я попросил Яну на время съехать к себе на квартиру, так как мне не хотелось делить время, предназначенное для дочери ни с кем. Янка тогда впервые скользнула по мне болезненным взглядом, но промолчала. А может быть, это было не впервые, и я просто этого не замечал.

Дни с дочерью как всегда пролетели незаметно, и они с моей мамой очень скоро уехали домой. Яна вернулась в мою жизнь и квартиру, но недели, проведённые порознь, заставили нас обоих задуматься о многом.

Она держалась, но я видел, что ей плохо, что-то такое, очень важное стало гаснуть в её глазах, и причиной этому был я.

-Давай, разъедемся, - в один из вечеров не выдержал я подавленной атмосферы дома. – Ты же страдаешь.

Она задумалась, хотя ещё пару месяцев назад всячески пресекала мои попытки поговорить на эту тему.

-Ты не врал, когда говорил, что не сможешь полюбить меня, - еле сдерживая слёзы, ответила Яна, обнимая себя руками в беззащитном жесте.

-Не врал.

Это было жестоко. Но и дальше терзать её было бы ещё большей жестокостью. Она сдалась через неделю, зарёванная и подавленная, на прощание посвятив мне свою пламенную речь.

-Я думала, что справлюсь, но не могу… больше не могу. Я будто не с тобой живу, а с твоей оболочкой. От тебя больше эмоций в обычном общении, чем в отношениях. Ты либо ищи ту, которой будет пофиг на тебя, либо… Вернись уже к жене, потому что ты болен. Всё ещё болен ей.

Она ушла, а я опять остался со стойкой убеждённостью того, что от меня одни беды. Выходило так, что я лишь причиняю боль тем, кто рядом. Боль и разочарование. И если с самореализованностью в кое-то веке всё было в порядке (дела шли в гору), то с этой стороной бытия мне ещё предстояло разобраться.

Не в состоянии выстроить человеческие взаимоотношения, я окончательно ушёл в работу. Отведённого мне срока хватило не только на то, чтобы я перестроил своё мышление от простого механика до управленца, но и в целом пересмотреть все мои приоритеты и мечты. У нас с Игорем получился вполне неплохой тандем, и вся его прелесть была в том, что Гаранин не лез в мои дела, со временем передав полную свободу действий, но мы оба понимали, что я всего наёмный работник, и мне становилось порядком тесно в этой роли. Лёха в очередной раз оказался прав. И я действительно не стал кидать или подставлять Игоря, хотя это было вполне легко, к тому времени я уже обладал необходимыми знаниями, чтобы понимать, как это можно провернуть. Но мне всё ещё хотелось смотреть с уважением в зеркало по утрам, поэтому я начал нелёгкий путь эмансипации, что не особо сильно понравилось моему «хозяину», ведь теперь ему самому пришлось бы напрягаться и заниматься всем этим.

Но постепенно мы пришли к консенсусу, и на заработанные деньги мне удалось открыть несколько станций техобслуживания. Из гаранинского бизнеса окончательно уйти не удалось, но теперь в любом случае у меня было что-то своё - плоды моих личных трудов.

Игорь, конечно, был недоволен, но я к тому времени уже неплохо научился справляться с приступами его дряного настроения, вполне успешно ставя того на место.

-И вообще, ты мне обязан, - бросил он мне в свой последний приезд. Нас сложно было назвать друзьями в привычном смысле этого слова, но нам приходилось доверять друг другу, а это что-то, да значило.

-Боюсь даже спросить с чего на этот раз, - устало поинтересовался я, потягиваясь в своём рабочем кресле. На часах было уже три часа ночи, а мы только завершили обсуждать дела, спина болела нещадно.

-Я из тебя человека сделал, - довольно хмыкнул он и заржал.

-Да пошёл ты, - беззлобно выругался я, едва сдерживая ответную улыбку. Последнее замечание вполне можно было счесть за похвалу, даже мне хватало понимания оценить проделанную работу за последние два года.

-Она тоже молодец, - совершенно непредсказуемо заметил Гаранин, делая глоток виски из своего стакана. Игорь всегда говорил, что ему нельзя долго находиться в родном городе, здесь его брала хандра по чему-то потерянному, из-за чего по его же утверждению он делался мягкотелым.

Внутри меня всё оборвалось. То что он говорил именно об Оле, не вызывало никаких сомнений. С завистью посмотрел на остатки виски в его стакане и удержался, в последнее время я старался не пить и всеми силами боролся с курением.

-Ты часто её видишь? – а вот от последней своей зависимости я сдержаться не смог.

Глаза Игоря загадочно блеснули. Это был первый раз, когда я позволил себе задавать вопросы про жену.

-Достаточно, - неоднозначно ответил Гаранин, делая очередной глоток.

Он играл со мной, а я не мог позволить себе полностью подчиниться его правилам, но и противостоять соблазну было выше моих сил.

-Как она?

Он тетрально задумался, потёр свой подбородок, парадируя мыслителей прошлого, и заключил:

-Полагаю, что хорошо. Самодостаточная такая стала, деловая, можешь ею гордиться.