Не уверен – не умирай! Записки нейрохирурга

Был такой великий нейрохирург Дэнди. Отчаянный радикалист! При злой опухоли полушария мозга он просто все полушарие – удалял. Диагнозы ставил, надувая головной мозг больного через люмбальный прокол газом. Потом – снимки черепа. Газ контрастировал полости мозга, и по их смещению от нормальной локализации – судили о локализации опухоли. Пневмоэнцефалография называется. Мучительнейшая для больного процедура! Но до изобретения томографов была одной из трех основных методов обследования больных с опухолями мозга.

Другой, более, на мой взгляд, великий нейрохирург Гарвей Кушинг, относился к мозгу бережно, основной целью операции считал улучшение качества жизни больного. Частичное удаление, чтобы снять головные боли и судороги, паллиативная терапия и т. д. Сейчас вновь вернулись к идеям Кушинга, дополнив их химио– и лучевой терапией.

Не знаю как сейчас, но в семидесятых годах в США при запущенных опухолях в «нижних этажах» тела иногда делали операцию гемикорпорэктомии: удаляли всю нижнюю часть туловища с ногами. Делали из человека бюст. Человек, перенесший такую операцию, должен был уж очень любить жизнь, чтобы сохранять ее такой ценой!

При поражении спинного мозга часто развивается спастический парез. В этом случае ноги (иногда – ноги и руки) не могут направленно двигаться. Человек ими управлять не может. Но, в отличие от вялого пареза, при спастическом конечности находятся в постоянном и болезненном напряжении. При попытке ими двигать – в мышцах возникают спонтанные мучительные сокращения. Есть масса препаратов, процедур и операций, позволяющих перевести этот спастический парез в вялый. Но далеко не всем больным они помогают. Спастика – большая проблема неврологии и нейрохирургии.

Обсуждали мы ее как-то с немецкими коллегами. И один немец, между прочим, как нечто общеизвестное, упомянул операцию, назвав ее по имени автора, которая радикально решает проблему спастики. Не помню я имя этого автора. Через переводчика, набросился на коллегу с вопросами. Что за операция, на каких структурах мозга, инструментарий??? Переводчик, как-то смущаясь, перевел:

– Мы ампутируем ноги!

Очень логично и очень по-немецки. У нас такие операции – не привились.

Anamnesis vitae

Поступила к неврологам девица 14 лет. Упала, ударилась затылком об пол и ослепла. Неврологи, офтальмологи и так и эдак ее обследовали, но причины слепоты не нашли. Параллельно ее лечили всяко-разно. Наконец, назначили «иголки» (иглорефлексотерапию). При этом выбрали очень неприятный ее вариант: иглы вводили в различные точки скальпа (кожу головы). А это – очень больно.

Я и лечащий девицу невролог находились в реанимации, когда неврологу позвонили и ликующе сообщили, что девочка прозрела!

Идём в отделение и видим, что в дальнем конце коридора везут на кресле, нам навстречу, эту больную. И больная еще издалека начинает сиять и кивать головой, приветствуя невролога. Невролог тоже засиял, а потом вдруг посерьезнел и говорит:

– Как же эта паршивка меня узнала, если она не могла меня видеть?

Погрустнел, а потом говорит:

– Ничего! Все равно для родителей, да и для всех, мы будем СПАСИТЕЛЯМИ!

Параллельные

Нет, лучше не делается. Вялая, лицо – восковое. Анализы – дрянь.

Милая девушка в черном паричке плоско лежит на больничной койке. У девушки – нехорошая опухоль головного мозга. Полечилась она уже и в Израиле, и в Германии и, как это чаще всего и бывает, умирать приехала домой, в нашу периферийную больницу. По предложенной в Германии схеме проводим мы ей химиотерапию. Переносит она ее плохо. Ее мама, врач нашей больницы, ни на шаг от нее не отходит.

Говорю я Вике:

– Твой случай – уникален! Ты ведь – натуральная блондинка, а с темными волосами выглядишь шикарно – перекрашивайся в брюнетку!

Вика вежливо улыбается. Она знает о своем заболевании всё. Что там у нее в душе делается? А недавно пришел из армии ее друг, жених, бойфренд… Не знаю, как это теперь называется. Упитанный такой мордоворот. По одежде и повадкам – гопник. Лицо – расплывчатое и туповатое. Типичный славянин.