Не устоять!

Спустя пару минут ничего не значащего разговора Фелисити сумела восстановить душевное равновесие и придать лицу спокойное выражение. Повернувшись в сторону, где стоял Рейф, она обнаружила, что джентльмена рядом нет.

– Эй! – Это вернулась Мэй, державшая обеими руками большой бокал с пуншем. – Он же сказал, что устал до смерти! Рейф!

Фелисити принялась искать его глазами и, наконец увидела: он танцевал с Элизабет Денли. Она увидела, как он склонился к уху привлекательной брюнетки, что-то ей прошептал и они оба весело рассмеялись.

– Мэй, ну-ка утихомирься, – строго приказала Фелисити. – Невежливо кричать во все горло, и тем более взрослому, который во много раз тебя старше.

– Но я же принесла ему пунш, – обиженно возразила Мэй.

– Прости, но Рейф тебе не подчиняется. Он взрослый человек и волен делать все, что хочет.

– Тогда я хочу поскорее стать взрослой!

Фелисити присела на корточки рядом с сестрой и взяла у нее из рук бокал с пуншем.

– Иногда в этом нет никакой радости, поверь, – мягко сказала она. – Радуйся, что тебе все еще восемь лет.

– Я бы радовалась еще сильнее, если бы была такой большой, что смогла бы оттоптать жирную ногу Элизабет Денли, – сердито пробурчала Мэй.

Фелисити с трудом подавила улыбку.

– Да, вести как леди мы себя совсем не умеем. Спроси у графа Дирхерста, не станцует ли он с тобой.

– Я лучше у Грэма спрошу.

– Мэй… – осуждающе сказала Фелисити.

– Ну ладно, мистера Грэма, – поправилась девочка. Показав Рейфу язык, она умчалась на противоположную сторону двора.

Было уже далеко за полночь, когда гости начали разъезжаться.

Мэй, которую Фелисити отправила спать, не стала, как обычно, пререкаться, а безропотно пошла в дом. Глаза девочки слипались, так что пожелать спокойной ночи сквайру Талфорду сил у нее просто не осталось. Музыканты продолжали играть один за другим деревенские танцы для оставшихся самых стойких двадцати – тридцати гостей. Фелисити, с трудом передвигавшая ноги, принялась потихоньку собирать со столов грязную посуду.

С Рейфом она не станцевала ни разу за вечер, но, если он собирался вести себя так глупо и по-детски из-за одного безобидного вальса, пусть пеняет на себя. Она из-за этого переживать не собиралась. Недопитая сквайром кружка с элем с стояла на углу стола, и Фелисити, оглянувшись по сторонам, украдкой опорожнила ее. Почувствовав, как в желудке начало растекаться приятное тепло, она устало вздохнула.

– Кружечку надо бы освежить, – проговорил у нее из-за спины Рейф, протянув через ее плечо крепкую руку с полной кружкой и щедро отливая чуть ли не половину. – Будем здоровы.

Фелисити повернулась к нему лицом.

– Ты пьян?

– Надеюсь, что так. Это удовольствие заработано тяжким трудом. – Он расплылся в своей ослепительной улыбке записного соблазнителя и громко чокнулся с ее кружкой. – Пей!

Не сводя с него глаз, Фелисити пригубила эль. Был он терпким и вкусным, и трудно было отказать себе в удовольствии сделать пару глотков. Почувствовав себя увереннее, Фелисити отставила кружку.

– Между прочим, ты обидел Мэй.

– Знаю. Идем со мной.

Рейф направился к дальнему концу череды столов. Заинтригованная Фелисити пошла следом. Там на земле стоял пузатый бочонок. Рейф, наклонившись, вытащил затычку, и пенная струя эля потекла в подставленную кружку. Нацедив чуть меньше половины, он протянул ее Фелисити.

– Собираешься меня напоить? Не выйдет! – возмутилась Фелисити и оттолкнула его руку.

– Да никто тебя не собирается поить, – возразил Рейф и настойчиво сунул кружку ей в руки. – Я размышляю. Страсть как не люблю заниматься этим в одиночку!

Она улыбнулась и мягко отвела его руку с кружкой.

– Предпочитаю размышлять на трезвую голову. Но если не секрет, о чем же ты думаешь?

– Спокойной ночи, Бэнкрофт, – окликнул Рейфа мистер Грэм, только что закончивший вместе с Рональдом укладывать в повозку привезенный на торжества свой обеденный стол.

Рейф весело помахал им рукой:

– Спокойной ночи, Грэм. Да, чуть не забыл – хочу завтра с вами потолковать. Если утром, часов в десять?

– Давайте лучше в полдень. Завтра утром мой сын, Том, читает стих в школе. Я ему пообещал прийти послушать.

– Ладно, тогда в полдень. И принесите… – замявшись, Рейф покосился на Фелисити, – ну, то, о чем мы с вами говорили.

Фермер изумленно уставился на Рейфа, но кивнул и поудобнее уселся на козлах.

– Хорошо, принесу.

– Что он должен принести? – поинтересовалась Фелисити, пристально глядя на Рейфа.

– Ты уверена, что способна в таком состоянии размышлять? Меня всегда озаряли великие идеи, когда я промывал слоновьи бивни.

– Не волнуйся, в таком состоянии я соображаю вполне сносно. Так что должен принести Грэм?

– Так, штуковины разные.

Рейф снова сунул ей кружку с элем и побрел к порушенной конюшне.

– Какие еще штуковины? Фигурки? – предположила Фелисити, следуя за ним в надежде, что Рейф не повалится лицом вниз в один из костров – потухших, но все еще полных горячих углей.

Рейф остановился, медленно повернулся к ней и ухмыльнулся:

– Замечательно… У тебя она прелестная.

– Прелестная – что? – нахмурилась Фелисити.

– Фигурка.