Не упусти

У Брианны в девятом классе начались месячные, и кровь протекла сквозь джинсовые шорты, поэтому ее исключили изо всех культурных разговоров, ведь всем известно, что о месячных надо молчать и отрицать их любой ценой.

Люк встречался с самой блондинистой болельщицей в команде, пока не стал бисексуалом и не сошелся с квотербеком одной из соперничающих футбольных команд Дали.

Отец Клэр покончил с собой, когда они учились в средней школе, и ее стали избегать, словно горе было заразным.

Бен сменил пол на мужской где-то в прошлом году, что приняли совсем немногие за пределами этой небольшой группы.

И Сорока, чьи прегрешения против средней школы города Даль были слишком вопиющими, чтобы их перечислять.

Так, по крайней мере, сказала Эллисон. А люди ее слушали.

Ее версия событий была настолько убедительной, что иногда смущала даже Сороку, которая видела все собственными глазами.

С тех пор Сорока сидела между Беном и Брианной, потому что в отличие от остальной школы не считала, что стоит опасаться трансгендеров и девушек с месячными.

Сорока разломила сэндвич с жареным сыром сначала пополам, потом на четыре части, а потом на восемь.

– Будешь? – спросил Бен, протягивая ей какой-то йогурт в тюбике. – Я говорил маме, что они отвратительные, но она все равно их покупает.

Сорока взяла тюбик с йогуртом и медленно перевернула его. Вкус назывался «Дерзкая черника».

– Сам считаешь его отвратным, но хочешь, чтобы я это ела? – спросила Сорока. Она пыталась пошутить, но в итоге получилось грубовато.

– Я буду, – сказала Брианна и выдернула тюбик из пальцев Сороки.

– А что насчет рассказа от мистера Джеймса? Мрачный, мать его, да? – спросила Клэр.

– Я бы читал все, что даст мистер Джеймс, – сказал Люк, – даже список покупок.

– Фу, снимите номер, – сказала Брианна, закатывая глаза. – И что все так носятся с этим мистером Джеймсом.

– Ну, согласись, у него жгучие глаза. – Клэр вздохнула, уткнувшись в свой контейнер с яблочным пюре.

Сорока не стала участвовать: у нее не было особого мнения о внешности мистера Джеймса. Он был обычным учителем и задавал домашние задания, которые она не делала.

– Поешь что-нибудь, – прошептал Бен Сороке, наклоняясь ближе. – Миссис Хендерсон вышла на охоту.

Сорока оглядела столовую: естественно, школьный психолог ходила от стола к столу, рассматривая обеды школьников.

Сорока демонстративно откусила от своего сэндвича.

– Шпашибо, – пробормотала она Бену.

– Не за что. Как день?

Сорока посмотрела на него. У Бена было открытое честное лицо, на котором читались все мысли. Сороке это нравилось.

– Устала, – ответила она. Прошлой ночью Сорока почти не спала. Она пролежала в постели несколько часов, уставившись в потолок и ощущая тяжесть ночи, как будто ее можно было измерить на весах.

– Ты и выглядишь усталой, – сказал Бен. – Вот, держи.

Он протянул ей остатки своего кофе. До встречи с Беном Сорока почти не пила кофе, но теперь он часто с ней делился. Она сделала глоток и почувствовала, как тепло разлилось по груди и животу.

Она сидела за этим столом, с этими людьми, всего полгода, но ей было с ними уютно. Они остро осознавали несправедливость мира, старшей школы Дали и свою непохожесть на остальных. Они не знали всей истории Сороки, но слышали шепот, который преследовал ее в каждом коридоре: шлюха.

– Спасибо, – снова сказала Сорока, на этот раз за кофе. Бен толкнул ее плечом.

– Не за что, Мэгс, – сказал он. Разные имена для разных людей.

Для учителей она Маргарет.

За этим столом – Мэгс.

Для себя, мамы, отца, сестры и Эллисон – Сорока.[1]

* * *

У Бена и Сороки после обеда была история, поэтому они вместе шли окольным путем, о котором Бен никогда не задавал вопросов (чтобы избежать шкафчика Эллисон). Сорока плохо знала Бена до того, как подсела к ним за стол, но теперь их можно назвать друзьями, хоть они и виделись только в столовой и в коридорах между столовой и классом истории.

Минуту они шли молча, пока они не добрались до фонтанчика с водой, где Бен остановился, чтобы сделать глоток.

Выпрямившись, он сказал:

– Ты думала о задании мисс Пил?

Сорока уже полгода не следила за историей. Она не могла с уверенностью сказать, что они сейчас проходили – Первую мировую или Вторую, а может, холодную войну, или вовсе не войну, а просто калифорнийскую золотую лихорадку или что-то в этом роде.

– О задании? – повторила она.

– О финальном проекте, – сказал Бен. Он немного подождал, но по глазам Сороки было видно, что она так и не вспомнила. – Она говорит о нем с января, ты правда не…

– А, да, точно, – откликнулась Сорока. Это был самый безопасный ответ. Бен вздохнул с облегчением.

– В общем, я хотел спросить, не хочешь ли ты поработать со мной в паре?

– Конечно.

– Есть идеи на эту тему?

– Я пас. Может, ты выберешь?

– Как насчет… Амелии Эрхарт? И под критерий подходит, сама понимаешь, – «Женщины, которые положительно повлияли на историю».

– Отлично.

– Круто, – сказал он. А потом, так тихо, что она едва его расслышала, добавил:

– Эй… У тебя что-то случилось?

– В смысле?