Не тот вариант... (СИ)

— Я всё это прекрасно понимаю, — заверила Коташова, стараясь успокоиться. — Но поймите и меня. Не могу я работать с Евсеевым. Сил моих больше нет. У меня нервы не стальные.

Максим Андреевич Евсеев, молодой карьерист, пришел к ним переводом на повышение. В принципе, Коташовой было без разницы, с кем работать. За её бытность в должности начальника делопроизводственной службы, это был уже как минимум шестой или седьмой зам, с которым предстояло срабатываться, находить точки соприкосновения. Однако именно с ним и начались проблемы. Причем — на ровном месте, без каких-либо предпосылок.

— Рита Антоновна, объясните мне, наконец, что у вас за коса на камень нашла? — Родимский определенно был в курсе противостояния этих двух людей, от которых, в общем-то, зависела слаженная работа всего коллектива, как бы громко это сейчас не звучало. — Ну, Евсеев же вас по работе фактически не касается. Вы мне подчиняетесь. В чем проблема?

— Он и не касаясь, мертвого достанет, — огрызнулась тихо Коташова, а, возможно, просто боялась снова разрыдаться, как это произошло с четверть часа назад в кабинете. Подобного срыва за собой не помнила очень давно. Написав заявление, направилась в отдел кадров, однако там принимать его отказались, а уж класть на подпись руководству — и подавно. И тогда Ритка отправилась к главному сама. Была уверена — Родимский подпишет её увольнение без особых проблем. Гражданский персонал как-то особо не уговаривали и не переубеждали в принятых решениях.

— Рита Антоновна, ну что вы хотите, чтобы я сделал? — кажется, Родимский сам находился в растерянности, не имея представления, как разрулить ситуацию. Хотя, прекрасно понимал, что как-то урегулировать противостояние этих двоих просто необходимо. — Уволить я его не могу. Да и если бы мог, не стал бы. Работу свою человек знает. Ну, не обращайте вы на него внимания и всё.

— Как просто, — совсем по-детски шмыгнув носом, Коташова поднялась со стула. Глянув на свое заявление в руках начальника, негромко, совершенно спокойно, даже слишком спокойно-уверенным тоном продолжала, — Я поняла, Николай Сергеевич. Виновата я. Хотя никак не могу понять, в чем и почему. Мне, действительно, лучше уволиться, так спокойнее всем будет. И если подпишите заявление без обязательной отработки, буду только благодарна. Я заявление в кадрах оставлю, — закончила она, направившись к двери.

— Рита Антоновна, — Родимский сделал попытку остановить Ритку, однако официально-казенный тон должного действия не возымел, что на Коташову совсем было не похоже. Игнорировать обращение со стороны руководства никогда себе не позволяла. — Рита, подожди, остановись…

Ничего странного и необычного в последней фразе не было. В маленьких городках люди знали друг друга едва ли не с самого детства. Вот и они, были знакомы еще за долго до того, как оказались сотрудниками одной структуры. И без лишних глаз и ушей иной раз позволяли себе уходить от общения начальник-подчиненный. Но сейчас и это не сильно помогло. Вернее, даже — не помогло совершенно. Реакцией на его попытку всё же уберечь Коташову от необдуманного поступка, была хлопнувшая дверь кабинета. Глянув на появившегося вдруг на пороге Евсеева, кивнув, чтобы тот проходил, набрал короткий номер на телефоне внутренней связи.

— Оля? — однако на другом конце провода определенно была не озвученная личность. — Наталья Игоревна, а Оля у нас где? — их молодой начальник отдела кадров постоянно решала какие-то проблемы, и почему-то нередко — вне рабочего места. — Хорошо, ладно, — отступил Родимский выслушав невнятный ответ кадровички. — Смотри, к вам там сейчас Коташова летит, — продолжал он, жестом предлагая Евсееву подсесть к столу. — Я ее заявление не подписал. Что хотите там делайте, хоть танцы с бубнами устраивайте, но, чтобы об увольнении она думать забыла, — и это был приказ, требующий исполнения без лишних вопросов, а на попытку что-то возразить со стороны кадрового работника, достаточно жестко добавил, — Наталья Игоревна, мне без разницы, как вы это сделаете. Коташова сейчас на эмоциях. Уволиться она не должна. Иначе тебя уволю, — крайне редко позволял себе переходить на «ты» с подчиненными, но именно сейчас у самого нервы сдали. И это, по всей видимости, почувствовали на другом конце провода. — Вот так-то лучше, — тон его сменился. — Всё, давайте, напоите ее там чаем, не знаю, отгул дайте на пару дней без привязки к отпуску. За нервный срыв дайте, пусть дома хоть напьется, хоть наревется. Доложишь потом. Да, заявление на отгулы мне на подпись сразу, — добавил он, определенно уже решив, как утихомирить слишком разошедшуюся сегодня Коташову. — Нормально всё? — закончив разговор с кадрами, обратился он к Евсееву.

Тот в кабинете руководства без лишней надобности не появлялся. И сейчас, в середине рабочего дня, увидеть его в районе собственного кабинета было более, чем странно. Если только…