Не только память

А вот уже наверняка посетил эту страну грузинский путешественник Данибегашвили в конце восемнадцатого века. Был он представителем грузинского царя Ираклия в Индии, а оттуда приехал в Бирму. В Пегу путешественника ожидало неприятное приключение. Пошел он в доки посмотреть, как строится корабль для бирманского короля, там было грязно, и он ступил на единственную сухую доску, которая вела к кораблю. Тут его схватили стражники. Оказалось, что доска предназначена только для короля, а прочим ходить по ней строго запрещено. Данибегашвили ждало суровое наказание, но, к счастью, вмешались друзья, которыми он обзавелся в Бирме, и все кончилось благополучно. Следующее приключение оказалось куда более печальным. Данибегашвили отправился обратно в Калькутту на небольшом корабле, из тех, что ходили между Индией и Бирмой дважды в год во время муссона, когда направление ветра постоянно. Но в Бенгальском заливе корабль попал в летний шторм и пошел ко дну. Путешественник и трое его товарищей высадились в лодку и только после четырех дней борьбы с морем без воды и пищи добрались до араканского берега — западного побережья Бирмы. Еще день они плыли вдоль берега и никак не могли причалить — к самой воде подходил мангровый лес, нигде не было ни тропы, ни поляны. Наконец они попали в устье неизвестной реки и по ней добрались до рыбацкого селения.

Вернувшись на родину, Данибегашвили узнал, что Грузия вошла в состав России, путешествие его окончилось в Москве, где он издал книгу о своих странствиях. Ведь тогда даже путешествие в Индию занимало годы, а «заезд» в Бирму удлинял его еще на год. Данибегашвили оставил подробное описание Пегу и Рангуна, где предугадал печальную судьбу Бирмы. Он писал, что Англия зарится на бирманские богатства и надеется со временем прибрать их к рукам.

Интерес к Бирме особенно возрос в 1825 году. Тогда о ней узнали многие. О Бирме писали в журналах и газетах, говорили в салонах и на улицах. В этом году, окончив покорение Индии, англичане напали на Бирму, захватили Рангун и водрузили свой флаг на платформе Шведагона. Но полностью покорить Бирму тогда англичанам не удалось. Понадобилось еще пятьдесят лет и две войны, чтобы соскрести бирманское государство с карты мира.

Отношение русских к Бирме можно понять хотя бы из того, что печаталось тогда в «Русском инвалиде»: «Бирманцы отважны, трудолюбивы, веселы, одарены большим присутствием духа, жадны к знаниям, честны по отношению к иностранцам… Англичане не могли смотреть без зависти на независимость соседей своих, бирманцев, и соревнование в торговле с ними превратилось в неприязненное отношение». А журнал «Азиатский вестник» писал в те же дни: «Из всех стран на земном шаре, в которых образованность и искусства оказали знатные успехи, менее прочих известно государство бирманское. Уже по сообщениям португальцев можно судить, до какой степени величия и образованности достигали народы, коих потом несправедливо почитали пребывающими в дикости… Бирманцы любят музыку, чрезвычайно уважают поэзию и имеют своих изрядных поэтов».

Во время Крымской войны, как сообщают современники, предпоследний бирманский король Миндон каждый день требовал сообщений с театра военных действий. Он надеялся, что русским удастся победить англичан, а тогда появится возможность вернуть Бирме отторгнутые области. Однако этого не случилось, громоздкая военная машина царизма была разгромлена, и вместе с ее разгромом рухнули надежды бирманского короля.

Но и после этого даже официальные представители российского правительства не раз подчеркивали симпатии России к Бирме. В 1875 году министр иностранных дел Горчаков, выражая благодарность бирманскому правительству за гостеприимство, оказанное русскому путешественнику Ушакову, писал: «Надеюсь, что русские, которые в будущем посетят Бирму, найдут там такой же сердечный прием. Мы же обещаем полную взаимность с нашей стороны в отношении подданных Его Бирманского Величества, которым случилось бы приехать в Россию».