Не такие, как все. Люди-феномены

Но в Париже Хосе Кустодио попал в Бастилию. Там он играл с охранником в шашки. А когда игра на обычной доске обоим изрядно надоела, аббат Фариа придумал стоклеточные шашки, считающиеся ныне международными. Именно по стоклеточным шашкам проходят чемпионаты мира. Однако в бурной жизни Хосе Кустодио изобретение новой игры было лишь эпизодом.

После 1789 года аббат принял деятельное участие во Французской революции, однако в разгар якобинского террора ему пришлось бежать в Марсель. Там он примкнул к известному «Заговору во имя равенства», был арестован в городе Ним и затем, в 1796 году посажен в знаменитый замок Иф, находившийся на неприступном острове. Тут стоит заметить, что Фариа прекрасно владел йогой и ещё в Париже пробовал соединить её приёмы с европейской медициной. Многое он отработал в замке Иф, где провёл семнадцать лет, но в конце концов был выпущен на свободу (а вовсе не умер, как одноимённый персонаж у А. Дюма).

Уже в XIX веке, в конце эпохи наполеоновских войн, аббат Фариа вновь появился в Париже и стал известным целителем. А незадолго до смерти он опубликовал книгу «О причине ясного сна, или Исследование природы человека, брамином, доктором теологии». Аббат впервые отметил, что все люди внушаемы. Гипнотизировал Фариа чаще всего просто взглядом, а затем командовал: «Спите!» Именно он — основоположник наиболее типичных и для современной медицины приёмов гипнотизации. Под давлением Церкви в конце жизни аббату Фариа пришлось оставить практику, однако книгу он всё же сумел издать. Ныне в Индии, в Гоа, есть памятник Фариа — аббат склонился над гипнотизируемой им пациенткой…

Теперь перенесёмся мысленно в Англию. Здесь к моменту смерти аббата Фариа собирался стать врачом Джемс Брэд (1795–1860) Сначала он был хирургом, работал в Манчестере. И лишь в возрасте сорока шести лет Брэд, будучи уже весьма известным врачом, рискнул своей репутацией и начал пропагандировать гипнотизацию. Он читал лекции об этом новом для публики методе в крупных городах Англии. Именно он предложил и сам термин «гипноз» (от греческого слова, означающего «сон»). В древнегреческой мифологии известны, кстати, два брата — бог сна Гипнос и бог смерти Танатос. Первый фундаментальный труд Брэда назывался «Нейрогипнология».

Статуя аббата Фариа в Панаджи, Индия

Оппоненты называли методы Брэда «дьявольскими». Однако он не только не сдался, а перешёл в наступление и доказал преемственность между современными научными и древними приёмами внушения. В 1852 году вышла его новая книга «Магия, колдовство, животный магнетизм, гипноз и электробиология». В ней смелый исследователь прямо указал: «Факиры и йоги вызывают у самих себя экстатический транс уже около двух тысяч четырёхсот лет в религиозных целях с помощью приёма, совершенно аналогичного тому, который я рекомендовал своим пациентам для их самогипнотизации. Это так называемая продолжительная фиксация взгляда на кончике носа или другой части тела, или воображаемого предмета в сочетании с сильным сосредоточением внимания и при задержке или замедлении дыхания». Итак, древние индийские психотехники получили «прописку» в Европе.

Уже в конце XIX века крупных успехов добились психиатры ведущих клиник Франции, Германии, России. Однако именно Хосе Кустодио ди Фариа и Джемсу Брэду мы все в первую очередь обязаны тем, что эта тема перестала быть запретной. И в гипноз поверили.

Порфирий Иванов: занять свое место в природе

Порфирий Корнеевич Иванов родился 20 февраля 1898 года в селе Ореховка под Луганском в бедной шахтёрской семье, в которой кроме него было восемь детей. Учился он в церковноприходской школе, с двенадцати лет батрачил у пана, а с пятнадцати работал на шахте, в очень тяжёлых условиях. Никакой профессии, кроме шахтёрской, он не имел, позднее работал в разных местах, выполняя самую разную работу. По характеру он был, как говорят, «сорвиголова» и в то же время смекалистый, сообразительный юноша. Ум у него был ясный, способный на выдумки. Жилось ему трудно. Много терпела его семья и другие бедные семьи от богатых, которых он за это не любил и мстил им за такую несправедливость. С приходом советской власти он стал стараться примерно работать и учиться, ему нравилась идея коммунизма, справедливого общества. Хотя позже он, конечно, увидел всю реальную несправедливость советского режима.

Так он жил до тридцати пяти лет, а потом всё круто изменилось. Он пишет о себе так: «Детство, молодость и возмужалые годы жизни я провёл так же, как и все люди. Не сверхъестественный я был человек и не надо меня честным величать. Я был одно время разбойник в природе, грабил её, убивал жизнерадостность, не считался ни с чем, а себе строил благо — всё делал для того, чтобы жить хорошо. Но потом удалился от всего этого… и стал приближаться к тому, чтобы подружиться с природою…»