Не такая, как все

— Я еще не до конца овладел мастерством. Сейчас поднимемся до второго и снова опустимся, вы достойны более удобного приземления…

— Час от часу не легче!

— Я стараюсь изо всех сил. Что вам стоит немного потерпеть?

— Вы не поехали на Двадцать восьмую, я видела, как ваше такси развернулось. Вы только и делаете, что врете, вот что я вам скажу!

— Ну вот, на сей раз точно, вы сможете покинуть кабину без малейшего труда. Мне порекомендовали не прикасаться к креслу мисс. Однако я провожу мисс на улицу и поймаю такси.

— Довольно этих «мисс»! — воскликнула Хлоя. — И нечего меня провожать!

Проезжая мимо конторки лифтера, она с удивлением обнаружила за ней Дипака.

— Профессия лифтера не вызывает у вас уважения? — крикнул ей вслед Санджай.

Дипак бросился открывать ей дверь и не спускал с нее глаз до тех пор, пока она не пересекла проезжую часть и не скрылась за дверями «Клодетт».

— Я все-таки что-то сделал не так! — сердито сказал дяде Санджай, подойдя к нему в холле.

— Я решил убедиться, что ты справишься. Помни три правила, они совсем простые: будь вежлив, оставайся невидимым, когда к тебе не обращаются, а если обратятся, слушай, что спрашивают, но никогда не отвечай. Разве это так трудно?

— Она не задавала мне вопросов, она просто со мной заговорила!

— Не «она», а «мисс Хлоя». На уровне четвертого этажа вы уже говорили на повышенных тонах. О том, как ты останавливал кабину, лучше вообще умолчу, но это не значит, что я ничего об этом не думаю. Я признателен тебе за то, что ты для меня делаешь, но все же надо стараться, иначе в этом нет смысла. Теперь я побегу к Ривере, а оттуда домой, спать. Вверяю тебе мой дом! Надеюсь, что завтра найду его в безупречном состоянии. Я могу на тебя рассчитывать? Да, не забудь помочь мистеру Моррисону отпереть дверь.

Санджай стиснул зубы, а его дядя пошел вниз переодеваться.

Хлоя вернулась в десять вечера одна. В лифте она не сказала Санджаю ни слова, ограничившись еле слышным «спокойной ночи», прежде чем закрыть за собой дверь.

Там она, не зажигая света, подъехала к окну. По понедельникам на тротуарах не было ни души, по Пятой авеню быстро ехали немногочисленные такси, сворачивавшие на 9-ю улицу. Хлоя долго смотрела в пустоту. Ближе к полуночи она достала из кармана телефон и не глядя нашла номер Джулиуса. Она приняла решение не потому, что он не явился на встречу: наверное, работал допоздна и не слышал, как пришло ее сообщение.

Пока она его ждала, Клод принес ей бокал шампанского, потом еще один, потом еще. Когда она еще не окончательно опьянела, а только чуть захмелела, он сел напротив нее на банкетку и заказал ужин на двоих. Клод пожалел ее, а Хлоя не выносила, когда ее жалеют — ни Джулиус, ни кто-либо еще.

Она не хотела слушать его голос на автоответчике. Опустив руку с телефоном и немного подождав, проговорила в трубку:

— Я столько раз ошибалась, что это даже трогательно. Все было ошибкой: и мои надежды на будущее, и то, что мы сумеем сделать вид, будто по-прежнему вместе. Я неправильно представляла себе, как строить жизнь заново, неверно оценивала наше прошлое, напрасно думала, что я перед тобой в долгу. У меня сложилось ложное впечатление о нас, и особенно о тебе. Но больше я не хочу ошибаться, никогда! Увидимся завтра в парке. Знаю, между тремя и четырьмя часами дня у тебя нет занятий. Я верну тебе то немногое, что ты оставил здесь, а также твою свободу. Я тоже теперь свободна. Прощай, Шопенгауэр.

На следующий день Хлоя приехала в Вашингтон-сквер-парк в три часа дня. Еще издали она увидела, что на скамейке сидит не Джулиус, а другой человек.

— Что вы здесь делаете? — спросила она.

— Он не придет, — ответил со вздохом Санджай, захлопывая книгу.

— Не понимаю…

— Вчера вечером я не осмелился сказать вам, что вы ошиблись еще и номером телефона…

16

— Зачем было с ним оставаться, раз вы прекрасно понимали, что заблуждаетесь на его счет? — спросил Санджай.

— Потому что он оставался со мной, а не я с ним. Потому что я достаточно пострадала физически, чтобы к этому добавить еще одну боль.

— Его фамилия и вправду Шопенгауэр?

— Если со вчерашнего дня не изменилась, то да, — ответила Хлоя.

— Нужна изрядная смелость, чтобы влюбиться в мужчину с такой фамилией. Либо смелость, либо склонность к мазохизму.

— Какая связь между его фамилией и чувствами, которые я к нему испытываю — или не испытываю?

— В статье Шопенгауэра о женщинах больше женоненавистничества, чем в коллективном бессознательном моей страны!

— Я же встречалась не с оригиналом, а всего лишь с копией… Вижу, вы тоже читали Шопенгауэра?

— Вас это удивляет, потому что я из Мумбаи? Я не брошу в вас камень, поскольку сам больше всех удивлюсь, когда Запад перестанет воспринимать Индию только как край священных коров, чатни и карри.

— Я не то хотела сказать…

— Но подразумевали именно это.

— Вы прирожденный морализатор! Кто из нас двоих — патентованный лгун?

— Если бы я вам сообщил, что у меня здесь напротив назначена встреча, вы бы сочли, что чем-то мне обязаны. Но вчера я понял, что этого, как и многого другого, вы просто не выносите.