Не так страшен черт

Конечно, я понимал, почему Симон пришел со своей проблемой ко мне, а не в НКГБ, – Виталик не желал, чтобы о непонятной мне пока игре с Красным Воробьем, которую он затеял при посредничестве своего консультанта по связям с общественностью, стало известно отцам «семьи». Он не подумал лишь об одном – мне неприятности с «семьей» были нужны еще меньше, чем ему. Я и без того оставался на плаву только до тех пор, пока «семья» смотрела сквозь пальцы на мою самостоятельность. Если же я ввяжусь в какое-нибудь дельце, в котором напрямую будут задеты интересы «семьи», то мне это просто так с рук не сойдет. В истории с коллекцией Свиридова меня спасло только то, что, когда «семья» занялась проверкой того типа, который собирался прибрать коллекцию к рукам, выяснилось, что он беспардонно обкрадывал своих боссов, за что и был призван к ответу. Симон, судя по всему, тоже пытался нагреть своих хозяев, но в результате влип в историю, из которой собирался выпутаться с моей помощью. Но, к несчастью, Виталик, хотя и мнил себя ферзем, был не настолько влиятелен в «семье», чтобы в случае необходимости обеспечить мне прикрытие. Да и, зная Виталика, я не сомневался в том, что, если дело с поисками Красного Воробья зайдет в тупик, он сам же и попытается первым сдать меня «семье», навесив на меня все свои грехи.

– Найти человека, зная только его кодовое имя в Интернете, – я скептически поджал губы и с сомнением покачал головой, – задача практически невыполнимая.

– А ты напрягись, Каштаков. – Широкие губы Симона расплылись в язвительной усмешке. – Пошевели мозгами, пошуруй по городу. Я слышал, что у тебя полно осведомителей.

– Осведомители у НКГБ, – ответил я, не скрывая своей неприязни. – А я работаю один.

Виталик лениво засунул руку в карман пиджака, выудил оттуда маленькую золоченую коробочку, вытряхнул из нее на ладонь длинную деревянную палочку зубочистки и сунул ее в угол рта.

– Как хочешь, Каштаков, – процедил он скозь зубы. – А только через три дня ты должен будешь представить мне Красного Воробья.

– Я не работаю на «семью», – напомнил я Виталику.

– Ты будешь работать не на «семью», а на меня, – ответил Симон. – Если хоть кто-нибудь узнает о Красном Воробье…

– Оставь Красного Воробья себе, – не дал я ему закончить фразу. – Я не берусь за это дело.

Виталик перекинул зубочистку в другой угол рта и презрительно усмехнулся.

– Можно подумать, тебя кто-нибудь спрашивает.

Я положил обе руки на стол и подался вперед.

– Слушай, Симон, – произнес я, чуть понизив голос, чтобы тем самым дать понять, что эти слова предназначены только для Виталика, – ты можешь раздавать приказания своим мордоворотам. Мне же твои слова все равно что журчание воды в унитазе.

– Серьезно? – зло осклабился Симон.

– Я никогда еще не был так серьезен, – ответил я.

– Значит, им я приказывать могу? – отставленным большим пальцем Виталик указал на стоявших у него за спиной громил.

– Сколько душе угодно, – ласково улыбнулся я.

Когда я понял, что совершил ошибку, было уже слишком поздно. Виталик щелкнул пальцами, и оба его телохранителя одновременно бросились на меня.

Откинувшись на спинку кресла, я схватил со стола почти пустую бутылку Смирновской и наотмашь ударил ею по лбу громилу, набросившегося на меня слева. Бутылка разлетелась вдребезги, но, что удивительно, на квадратном лице громилы не появилось ни единого пореза. Однако удар заставил его отшатнуться назад и удивленно вскинуть руки. Проведя ладонями по мокрому лицу, громила понюхал их, после чего возмущенно заорал:

– У него там была вода, Симон! Вода, а не водка!

– Что ж ты, гадина, меня водой угощал? – Симон прикусил зубочистку передними зубами.

– Не обессудь, Виталик, но только пить с тобой я все равно не стал бы, – ответил я и одновременно с этим с силой толкнул ногой дверцу стола.

Отлетев в сторону, тяжелая деревянная дверца – сейчас таких уже не делают, – ударила по коленям другого громилу, того самого, которому было знакомо слово «Интернет». Выругавшись, громила наклонился вперед и тут же получил кулаком по зубам. Наверное, при этом ударе сильнее пострадала моя рука, нежели челюсть Виталикова мордоворота. Однако неожиданный отпор вызвал у здоровяка что-то похожее на удивление и заставил на время остановиться, чтобы заново оценить ситуацию. Я готов был поклясться, что увидел в этот момент проблеск разума в его прячущихся под надбровными дугами глазках!

Мне не хватило всего пары секунд для того, чтобы подняться на ноги. Виталиков холуй, о рожу которого я расколол бутылку, успел ухватить меня за воротник и снова кинуть в кресло. Затем, схватив меня за волосы, он дважды ткнул меня лицом в стол. Ожидая чего-то подобного, я успел прижать подбородок к груди, и основная сила обоих ударов пришлась на лоб, а не на нос, как рассчитывал мой мучитель. Нос остался цел, хотя после второго удара на зеленой фланели стола появилось несколько кровавых пятен. Зато во время второго падения лицом на стол я успел сунуть руку в ящик стола, где у меня лежал девятимиллиметровый «ерихон» с обоймой на пятнадцать зарядов.