Не своя жизнь

Дэн проследил за взглядом Нади. На противоположной стороне улицы в картинной позе застыл размалеванный Джек-Воробей, в треуголке и сапожищах с раструбами. Рядом замерла пара японцев, третий фотографировал.

– Похож, – оценил Дэн.

– Наиль, и тот, второй…

И только тут Дэн заметил, что, наплевав на правила и лавируя между несущимися автомобилями, улицу перебегают два черноволосых парня в одинаковых белых футболках. На несколько секунд их заслонил огромный автобус, в этот момент Надя ухватила Дэна за ладонь и потянула в сторону боковой плохо освещенной улицы.

Они неслись мимо закрытых дверей, палисадников за решетками заборов. С такой скоростью Дэн бегал лишь однажды…

Санкт-Петербург, Россия, 1994

Тревожное забытье Дениса оборвал звонок в дверь. Кто-то настойчиво давил на кнопку: «динь-дон, динь-дон, динь-дон…» – звуки из коридора накладывались друг на друга, заполняя все пространство квартиры.

Он подскочил с дивана, кинулся к двери, распахнул ее…

На площадке, опираясь рукой о стену, будто смертельно устал и вот-вот рухнет, стоял Мишка. Федоров еще рта не успел открыть, а Денис заметил все, будто сфотографировал и навсегда запечатлел в памяти: белые кроссовки ободраны и в пыли, спортивный костюм в глиняных разводах, руки и лицо исцарапаны, в глазах – страх.

Не думая, что делает, Денис схватил Мишку за грудки и заорал:

– Ты!.. Ты… Урод, гадина, сволочь! Во что ты меня втянул?! – он втолкнул Мишку в квартиру, ногой захлопнул дверь, прижал его спиной к стенке, тряхнул несколько раз так, что безвольная Мишкина голова ударялась о штукатурку. Тот почему-то не сопротивлялся.

– Что с Валентином Артемьевичем?

– С кем?..

– С Игнатьевым, которого вы собрались убить!

– Откуда ты знаешь?.. – удивленно пролепетал Мишка.

– Не важно. Что с ним? – Денис снова тряхнул Федорова.

– Ну… грохнули его…

Кулак поднялся сам собой. С силой и яростью, которой прежде в себе не знал, Денис ударил Мишку в лицо. Тот схватился за нос, пытаясь удержать струящуюся кровь, и бормотал сквозь пальцы:

– Вот дурак, я предупредить пришел, а ты…

Денис в бессилии опустился на корточки, спрятал лицо в ладонях. Плечи сотрясались от слез, безудержных, детских.

– Ты чего? – не понял Мишка. – Ты, это… Не реви, а сматывайся куда-нибудь. Я тоже свалю к мамкиной родне, в Ярославль. Хотя наши, если захотят, из-под земли достанут и обратно закопают. Это ведь ты нас сдал? Больше-то некому… За такое, по понятиям, смерть полагается. Ну и меня с тобой, до кучи…

Казалось, Денис не слушал его, но Мишка принялся рассказывать, как все случилось.

– Минуты через три после взрыва пацаны вернулись, и сразу к машине… Я в шалаше вещички их собирал. Только хотел за ними, и тут такое началось!.. Со стороны, куда нам уезжать, очереди автоматные, мат, крики: «Сдавайтесь, вы окружены!» А наши как давай шмалять в ответ! Пацаны за машиной прятались, потом в сторону поселка решили отступить. А из леса на них ОМОН – в камуфляже, в касках, в бронежилетах… Горилле пуля в шею попала, брякнулся на спину, кровь фонтаном! Витьку ранило, я точно видел, и, кажется, Сашку. Дальше смотреть не стал, и так чуть не обоссался. Пополз по лесу в ту сторону, где вроде тихо. Выбрался на поле, потом по какой-то канаве полз… До Сосново добирался кругалём, думал, заблудился: луга и лесочки все одинаковые… Пока дотащился до вокзала, уже ночь была. Забрался под платформу, чтоб не светиться перед ментами. А на первой электричке сюда, к тебе. По понятиям, я бы тебя должен нашим сдать – может, от себя вину отведу. Правда, не факт, что нас обоих не пришьют, да еще помучают перед этим всласть. Это они умеют… И все равно, Денис, я пришел предупредить тебя, понял? Потому что дружили в детстве, и еще потому, что сам тебя в этот блудняк втравил. Значит, тоже виноват. И за эту вину мне полагается… Ну, да может, удастся схорониться от Седого подальше? И ты сваливай. Далеко и надолго. Горилла-то наверняка Степе доложил, кто стволы и взрывчатку привез.

Денис уже не закрывал руками лицо и не вздрагивал. Он сидел на корточках, уткнувшись спиной в стену, и смотрел перед собой влажными от слез невидящими глазами.

– Колесо! – потряс его за плечо Федоров. – Ты меня слышишь? Тебе исчезнуть надо, срочно. Понял?

Денис не шевельнулся.

– У тебя деньги есть? Я могу только тыщи три дать, у самого, считай, голяк.

– Есть, – откликнулся Денис, вспомнив о запрятанных под книжным шкафом тысячах долларов. Достанутся бандитам, вместе с его трясущейся шкурой? Нет…

Неожиданно он резко встал. Мишка аж отпрянул, думал, опять бить начнет. Но Денис прошел мимо него в комнату, опустился на колени, снял с магнитов доску, закрывающую пространство под книжным шкафом от пыли, нащупал пухлый конверт. Встав, повел глазами вокруг, соображая, что еще взять. Распахнул шифоньер, нашел выходные джинсы, рубашку и свитер. Из коридора донеслось:

– Собираешься? Мне тоже надо домой заскочить, деньги взять и мать предупредить. Ну, я пошел?

– Вали, гад, – бросил Денис, пихая в сумку вещи и конверт с деньгами.

Хлопнула входная дверь.