(Не)строго бизнес

Адриан может быть сколько угодно чертовски груб с подчиненными, партнерами и своими сотрудниками. Он может быть груб и жесток со мной и трахать меня как последний эгоист или первобытный дикарь, только что выигравший в битве за свою самку. Он может пройти мимо вереницы роскошных женщин, обернувшихся ему вслед и не повести бровью, оставаясь холодным, неприступным и безэмоциональным. И может вызвать у десятка статных мужчин дрожь в коленях одним своим присутствием.

Но со мной, Адриан Батлер другой.

Здесь и сейчас, в этой постели, его голова фактически зажата между моих ног, и он вылизывает меня так, словно я источник воды в бескрайней пустыне, а он путник, который все никак не может напиться. Я чувствую себя примерно так, как могла бы ощущать себя одна из героинь древнегреческих мифов, если бы с Олимпа спустился Бог и поимел бы её.

Наша история могла бы быть потрясающе красивой, если бы не была такой банальной: миллионер купил игрушку, а она влюбилась.

– Боже, – вновь повторяю на выдохе я, ощущая, как вторая волна наслаждения пронизывает все тело, заставляя дугой прогнуться на постели и ещё раз сильнее надавить на голову Адриана. Сжимаю его волосы в кулак, взлохмачиваю и оттягиваю снова. Надеюсь, он не побреется «под ноль» после этой ночи. – Ещё хочу, ещё немного, сладкий. Так…да, Бог мой, – бессознательно умоляю я, взрываясь и кончая от умелых ласк Адриана третий раз. Все тело бьет неимоверно приятная агония, а, закрыв глаза, я вижу темно-синий тоннель сверкающих звезд и вселенных, через которые проносится мое сознание. Это должно быть, похоже на клиническую смерть, потому что я возрождаюсь и умираю в его руках снова и снова. Этот восхитительный мужчина и змей-искуситель в одном флаконе приподнимает голову, отрываясь от меня, по-прежнему сжимая и поглаживая мою попку в сильных ладонях.

– Приятно, что ты считаешь меня Богом, Эмилия. Но можешь называть меня по имени, – его губы украшает самая пленительная, довольная и порочная улыбка, которую я когда-либо видела. Такой красивый, что сердце на части рвет. И не сладкий он вовсе, а брутальный и мужественный. Даже слишком. Но я люблю таких – холодных, недоступных, безэмоциональных, а внутри – раскаленных, словно лезвие, по которому только что прошелся адский огонь. Разве что…на вкус. Я помню. Хоть и ненавидела его, когда он попросил меня отсосать ему в парке под покрывалом.

– Это было офигенно, Адриан. Я тебя ненавижу, – бормочу я, перекидывая через его голову одну ногу. Адриан садится на постели, а я извиваюсь на простынях, прекрасно чувствуя, как он не отрывает от меня пристального сталкерского взгляда. Я все ещё не в силах спуститься с седьмого неба, на которое он меня вознес. И его голодный взор, окутывающий мое обнаженное тело – уже очередная прелюдия.

– В твоих словах нет никакой логики, женщина. Ты знаешь об этом? – Адриан обхватывает мою талию и притягивает к себе. Не замечаю, как оказываюсь верхом на его коленях, с расставленными бедрами. Между нашими телами остается всего несколько сантиметров и мощным колом стоит его член, к которому я прижимаюсь пульсирующим и влажным клитором.

– Как и в твоих поступках, – замечаю я, покусывая губы. Смотрю на Батлера с игривым выражением. Замечаю в голубых глазах Адриана темно-синие вкрапленья, что напоминают мерцающую рябь на поверхности глубоководного океана. В зрачках Эйда я вижу свое отражение и что-то ещё – опасное, неизведанное, темное, глубокое. Его темная сторона, надрывная и раненая, которую он превратил в свой непробиваемый щит, непоколебимую силу. Есть только две вещи, способные воспитать такого человека – безграничная любовь и вера родителей в ребенка или полная противоположность данной ситуации и, учитывая то, что у него не было самых близких людей в жизни, свой характер он выковывал сам через боль и ошибки. Как я.

У нас больше общего, чем я представляла себе на лайнере.

– Ты говоришь, что я особенная, Эйд. Но не можешь довольствоваться только чем-то «особенным» даже в рамках своего же контракта…все эти твои «блондинки», понимаешь, – отвожу взгляд в сторону, ощущая, лишь на секунду, как щиплет глаза. – Ты словно специально хочешь унизить и обесценить меня, Эйд. Все наше, каждую совместную секунду. И не для того, чтобы меня обидеть. А для того, чтобы сравнить меня с многочисленными «детками» в своих собственных глазах. Ты хочешь обесценить то, что начинает зарождаться между нами, – Адриан на мгновение отворачивается, но я обхватываю его лицо, возвращая внимание мужчины к себе и к тому, что я говорю. Провожу по точеным скулам подушечками больших пальцев. Медленно, словно изучаю черты его с закрытыми глазами. – Я права?