Не спасай обречённого!

Раиса Федотовна:– Не печалься, Ромик. Всё нормально. Просто, одним кандидатом медицинских наук в стране станет меньше. Болезней от этого не прибавится и не убавится. Ну, ты здорово его отчитал и прямо сказал, что надерёшь ему уши за то, что он всякой… хреновиной занимается.

Раиса Федотовнапересаживается на тахту. Снова звучит гитара и её голос:

– Был всегда при пище он.

Без тоски и бед,

На Нижней жил Радищевской

Стасик-людоед.

Томный взгляд, застенчивый,

С множеством идей.

Он съедал доверчивых

И простых людей.

Кушал антрекоты,

Шницеля, рагу.

«Без своей работы

Просто не могу».

Сожрал он депутата,

Трёх брокеров, фарца,

Кадета, демократа,

Прабабушку, отца

И на большой дороге

Пятерых гуляк,

И очень, очень многих.

Но, в общем, был добряк.

Но как-то встретил Стасика

Женский индивид,

Ласковая Настенька,

Сдобная на вид.

Будто булка ситная,

Страстная и пусть.

«Очень аппетитная,

Я на ней женюсь.

Проживу лет двести,

Искуплю грехи,

И своей невесте

Посвящу стихи».

Сожрал он депутата,

Трёх брокеров, фарца,

Кадета, демократа,

Прабабушку, отца

И на большой дороге

Пятерых гуляк,

И очень, очень многих.

Но, в общем, был добряк.

На свиданье в скверик

Шёл к своей судьбе.

Настеньке он верил

Больше, чем себе.

Нежно подмигнула

Настенька-дружок

И ножом пырнула

Стаса в левый бок.

Так не стало Стаса.

Но всё это чихня!

Ей хватило мяса

На четыре дня.

Сожрал он депутата,

Трёх брокеров, фарца,

Кадета, демократа,

Прабабушку, отца

И на большой дороге

Пятерых гуляк,

И очень, очень многих.

Но, в общем, был добряк.

Раиса Федотовна кладёт гитару рядом с собой, с тоской смотрит в пространства и тихо произносит:

– Рома, а может, нашего мальчика сожрали?

Роман Павлович: – Глупости! Он сам сожрёт, кого хочешь.

У Романа Павловича звонит мобильный телефон. Он вынимает его из кармана, смотрит на табло и шёпотом говорит:

– Бураков звонит. Сейчас будет материть меня всяко и разно (нажимает кнопку, прикладывает мобильник к уху, подобострастно). – Да, Фёдор Фёдорович, слушаю. Тут понимаете, такое дело… ошибочка вышла. Я тут… знаете… Что? Понимаю! Признаете и принимаете критику с моей стороны! Ну, хорошо. Защиту моей кандидатской поближе передвинете… по срокам? Даёте гарантию? Я рад…Вы меня за критику всей академии благодарите? Да, дерьма у вас там много… Нет, я хотел сказать. На чаёк, к вам? Обязательно зайду. С супругой? Да, в крайнем случае, можно и с ней. Ага! До свидания, Фёдор Фёдорович. Хорошо, учти. Тогда попроще. До встречи, Федя! (Раисе Федотовне). Вот так с академиками надо разговаривать. А то, ишь, ты, зажрались!

Раиса Федотовна: – Замолчи ты, кричащая рыба! С кем это ты к нему на чай собрался! (передразнивает) «В крайнем случае, можно с ней». Нашёл… крайний случай. Если бы ты знал, сколько прекрасных людей меня на чай приглашает! Если бы я весь этот чай выпивала, то из туалета бы не выходила… по причине постоянного желания помочиться.

Роман Павлович: – Да, ладно. Это у меня такое по телефону вырвалось. Случайно. Я без тебя никуда… Даже бы в баню мужскую бы только с тобой ходил. Но ведь не… положено.

Раиса Федотовна: – Вот только туда ты меня и приглашаешь, потому что… мне нельзя там находиться. Ну, если можно и ты настаиваешь…Это всегда так. Туда, куда можно и нужно мне ходить, чёрта с два ты позовёшь!

Роман Павлович: – Время такое! Ничего не понять. Хотя, вроде бы, всё так просто, но… не понятно. Ты знаешь, я всё чаще прихожу к выводу, что кто-то кого-то постоянно берётся привести к счастью, но не может этого сделать. Но это ещё полбеды, страшно, когда не хочет, и не просто не хочет, а умышленно приводит если не в чащу леса и на топкое болото, то к краю пропасти… обязательно.

Раиса Федотовна: – Я тоже могу философствовать и вспоминать, вспоминать, вспоминать и делать… выводы. Неутешительные выводы, где сальдо с бульдо никак не сходятся, и не сойдутся.

Роман Павлович (меняет тему разговора): – Раинька, я тебе не говорил, что через свою двоюродную бабушку… как тебе сказать. Одним словом, у предков её отца… Короче, во мне течёт капля крови, может, граммов даже сто пятьдесят, дворянской крови. Что-то там от графа Воронцова или Хвостова. Я это, к тому, почему наш сын очень… такой порядочный человек и… доверчивый. Благородство не спрячешь.

Раиса Федотовна: – Парень как парень. Я хоть и мать, но знаю, что недостатков у него предостаточно. А насчёт графьёв, то у нас в школе есть такой, чумоватый учитель, физику преподаёт, иногда и математику. Так он официально добился того, чтобы его считали потомком целого семейства графов и герцогов Гамильтонов. Где-то, за определённую плату, такие документы дворянские грамоты у нас, в Москве, выдают.

Роман Павлович: – У него фамилия Гамильтон?