Не смей !

В половине одиннадцатого здание запиралось, приходилось уходить. Но иногда он еще часок-полтора занимался дома, как и по воскресеньям, на которые подгонял всю "теорию" - все то, что можно было сделать вне лаборатории.

Ел он кое-как, пробавлялся главным образом чаем с бутербродами. Буфет закрывался рано, Михмих иногда запасался бутербродами на вечер, но нередко не успевал их съесть, только скармливал колбасу с них Ваське.

Однажды для подготовки очередного сеанса понадобилось три литра крови первой группы. Раньше кровь для лаборатории профессора Грачева университет доставал в соседнем Институте травматологии. Кровь и сейчас там была, но на требовании нужна была подпись ректора или декана. Август Иванович как раз накануне улетел в Москву, в министерство, а идти к Грикубу не хотелось: тот наверняка стал бы приставать с расспросами, как делал это уже неоднократно. И впервые в жизни Михмих подделал чужую подпись на документе. Либо подпись ректора удалось подделать достаточно искусно, либо никому не пришло в голову проверять документ, принесенный известным старым ученым, но кровь для Бомо была получена.

Сеансы проводились каждую неделю, но по-прежнему не превышали трех минут с небольшим. Зато удалось достичь другого - преемственности: Бомо помнил теперь предыдущие сеансы, осознавал их как свое прошлое. Таким образом, Бомо Пятый стал Бомо Единственным.

И достичь этого удалось только благодаря совету его самого! Те изменения в промежуточном режиме (прежде Михмих называл его в дневнике эксперимента "режимом хранения"), которые были внесены по предложению Бомо, дали немедленный результат. Энцефалограф работал теперь круглосуточно, непрерывно.

- Блестящая идея! - воскликнул во время шестого сеанса Михмих. - Но она никогда не пришла бы мне в голову, она явно противоречит существующим понятиям.

- Разумеется, - ответил Бомо. - Повторение пройденного - полезная вещь, но она никогда не приводит к блестящим идеям.

Прослушивая как-то магнитофонную ленту, Михмих подумал, что его беседы с Бомо в сущности недоказуемы: со стороны можно было подумать, что записан голос артиста, репетирующего свою роль без партнера.

- Скажи, - с тревогой спросил он в следующий раз Бомо, - ты сможешь разговаривать с другими, не со мной?

- Конечно.

- Я имею в виду людей, которых приглашу в свое время сюда, чтобы познакомить их с тобой.

- Смогу. С кем угодно.

- Только не говори с тетей Дусей, - спохватился Михмих. - Это глупая женщина. Глупая и вздорная. И нередко нетрезвая... А с животными? Может ли услышать тебя животное?

- Любое животное, достаточно высокоорганизованное.

- Позови в таком случае кота. Скажи ему: "Васька, Васька, Васька!"

Последние слова Михмих произнес про себя, чтобы кот, мирно дремавший по обыкновению на столе рядом с магнитофоном, не проснулся раньше времени.

Через секунду Васька удивленно поднял голову, посмотрел на опытную установку, на Михмиха, снова на установку. Потом спрыгнул со стола, подошел к нижней камере, обнюхал ее, обошел вокруг. Вернувшись, вспрыгнул на колени и посмотрел в глаза Михмиху, как бы спрашивая: "Что это такое? Кто меня звал?"

- Ничего, Василий. Все в порядке, - сказал Михмих и стал почесывать за ухом у кота. Это всегда действовало успокаивающе и на кота, и на его хозяина.

* * *

Десятиминутный сеанс уже представлялся Михмиху утопией. Теперь он решил познакомить мир с Мсье Бомо, когда научится пробуждать его хотя бы на пять минут. Но и это никак не удавалось. В отчаянии Михмих пробовал средства, которые, как он опасался, могли оказаться для Бомо губительными. Вреда они, к счастью, не принесли, но пользы - тоже.

Единственное, на что еще надеялся ученый, была помощь самого Бомо. Ведь один раз он уже помог, нашел совершенно удивительный, парадоксальный способ превращать периоды "вне жизни" в периоды анабиоза.

На этот раз, однако, он не хотел помочь, он просто не мог понять, зачем это нужно.

- Видишь ли, - пытался объяснить Михмих, - за пять или десять минут ты сможешь решать задачи, которые даже тебе не решить за три минуты. Кроме того, я должен учитывать психологию своих коллег. За три минуты они и опомниться не успеют. Станут потом говорить о массовом гипнозе, черт знает о чем...

- Пускай. Пусть говорят. Мне это безразлично.

- Ну а решать задачи, которые поставлены наукой уже много лет назад? Такие, которые никому из нас, грешных, решить не удалось.

- А зачем это мне?

- Мозг - это орган познания. А такой мозг, как ты, - тем более. Неужели ты по-прежнему не испытываешь ни тени огорчения, когда истекают очередные три минутки...

- Один раз было три минуты двадцать секунд.

- А бывало, что конец наступал и до истечения трех минут.

- Это лишь конец сеанса, но не смерть. Я только впадаю в спячку на неделю, засыпаю. Правда, гораздо глубже, чем еженощно делаешь это ты.

- А вдруг я не разбужу тебя через неделю? Мало ли что может случиться...

- Ну и что?