(Не)рабыня для Шейха ада

Прикрываю глаза и начинаю прислушиваться к себе. Мне это нравится: и ощущение неизвестности, и то, что сейчас за моей спиной стоит не совсем человек. Я его помню, хоть теперь и не могу представить, какие эмоции он вызовет во мне сейчас, когда я наконец-то осознала, что мир, в котором я сейчас нахожусь, это далеко не дом. Возможно, моя душа переселилась в другое тело, почему-то я это допускаю, но мне непонятен момент – отчего судьба или Вселенная оставили мне память о прошлой жизни. Все эти мысли кружатся в голове, а мое тело кружится под быстрые хлопки Шейха.

Прислушиваюсь и понимаю, что в комнате стоит тишина, звучит только мое дыхание, прерывистое и тяжелое. Распахиваю глаза и натыкаюсь на тяжелый взгляд повелителя. Темный, почти черный, он не отпускает меня, и я в нем тону. Руки и ноги немеют. Хочу моргнуть, чтобы сбросить оцепенение, сил нет. Глазам больно от того, что они не получают живительную влагу. Его рука касается моей щеки, и я наконец-то моргаю и делаю вдох. Оказывается, я все это время и не дышала.

– Ты меня сегодня радуешь, дриада, – низкий гортанный голос заставил вновь затаить дыхание, но лишь для того, чтобы сделать вдох полной грудью и втянуть в себя его запах. Потому что рука Шейха от щеки прошлась по моим губам, оставляя горящий след на них. По шее спустилась к моей груди. Щеки вспыхнули, но в полумраке, что теперь окутывал комнату, навряд ли это было заметно.

Шейх, не отрываясь, продолжает следить за моей реакцией на свои прикосновения, а я молча разглядываю его, закинув голову немного назад.

Конечно, рост я переоценила в прошлый раз. Сейчас, находясь рядом с ним, понимаю, что он не великан – рост чуть больше двух метров, широкие плечи и сильные руки, очень накачанные. Мускулы при малейшем движении перекатываются под бронзовой кожей, покрытой мелкой каллиграфической надписью, которую в прошлый раз я приняла за татуировку. Толстая шея держит на плечах не менее массивную голову, увенчанную двумя длинными рогами, который доходя до начала лопаток, загибаются на концах. Дьявол.

Я, конечно, могла бы закричать или упасть в обморок и долбиться об пол в припадке, но меня скорее завораживала эта необычная красота, в столь пропорциональных формах совмещающая в себе силу и мощь с той нежностью и лаской, что сейчас дарили мне руки Шейха, ощупывая мою грудь, играя с затвердевшими от желания сосками. Я прикрыла ресницы, и короткий вздох вырвался из моей груди, когда его пальцы нажали чуть сильнее, а импульсы тут же пронеслись по моим возбужденным нервным кончикам, сконцентрировались внизу живота, скручиваясь в тугой комок.

Слышу короткий смешок, такой забавный и разнящийся с образом гиганта, что мой взгляд вновь концентрируется на лице Шейха. Его полноватые губы кривятся в усмешке, а крылья носа раздуваются, выпуская теплый воздух, что сейчас щекочет мою шею.

– Люблю, когда ты такая, – он склоняет голову ближе и щекочет языком мочку моего ушка, – такая молчаливая и покорная, – потом несильно прикусывает, и вновь мое тело дрожит в ожидании продолжения, которое незамедлительно следует.

Мужские руки проходятся по ключицам и плавным движением спускаются вниз по рукам, возвращаются к груди и начинают мять ее с силой и страстью. Мне нравится. Немного жестковато, но пока терпимо, и я лишь прикусываю губу, чтобы не застонать в голос.

Спина, ягодицы, плечи – ничто не осталось без прикосновений Шейха. А я до него дотронуться не могу. Хотя очень хочется, но руки, как плети весят по бокам и не желают шевелиться.

– Открой глаза, – шепот раздается рядом с моим ухом, и я тут же распахиваю их. – Снимай, – он взглядом показывает вниз, на повязку, что надета на бедра.

Пытаюсь послать рукам мысленный приказ, чтобы они все-таки стали работать, и, о чудо, пальцы хоть и трясутся, но все же пытаются развязать тесемку, что завязана сбоку.

Шейх неотрывно следит за моими движениями и порывисто вздыхает, когда ткань падает к моим ногам. Теперь я стою пред ним обнаженная, только узоры, что нанесла на меня мулатка, прикрывают мое тело, и оно начинает гореть под взглядом этих черных бездонных глаз.

Его палец скользит по узором, повторяя вьющийся стебель плюща от груди и вниз, обводя пупок и спускаясь к лобку, на котором нет ни одного волоска, кладет на него ладонь, а пальцы просовывает между ног. Я тут же взрываюсь, исторгая любовные соки.