Не приведи меня в Кенгаракс

- Как это не надо! - возмутился товарищ Михаил и руки его затряслись. Он привстал, опустил дрожащие руки на папку, придавив ее как живую к поверхности стола. - Это надо! К этому еще придут!

- Я тоже за то, чтобы оставить, - кивнул товарищ Федор. - Отдадим молодому гражданину.

Теперь на столе перед Турусовым лежали уже две папки, по праву принадлежавшие ему. Он ласково посматривал на них, то и дело подравнивая по краю стола.

- Поехали дальше! - товарищ Федор зевнул и сонным взглядом уставился на открытый ящик.

Названия оставшихся двух папок очень не понравились пенсионерам и они единодушно решили избавиться от них.

Товарищ Федор встал из-за стола и торжественно произнес:

- Пришло время согреться!

Старички поднялись. Товарищ Федор взял отложенные за ненадобностью три папки и вышел на улицу. Остальные последовали за ним.

Они стали в кружок, в середине которого товарищ Федор поставил папки домиком, засунул под низ несколько скомканных листов бумаги и чиркнул спичкой. Бумажный домик воспламенился. Старички неподвижно стояли, торжественно глядя на костер, отражавшийся в их напряженных глазах. Турусов вышел из круга и, прижимая к груди свои две папки, широко открытыми глазами наблюдал как огонь облизывал до черноты бумагу и картон.

- Отречемся от старого мира, - запел дребезжащим голосом товарищ Федор.

- Отряхнем его прах с наших ног, - подхватили песню еще два голоса.

Молчали только Турусов и товарищ Алексей, тоже вышедший из круга, оба завороженно наблюдавшие костер из истории.

- Нет, не отрекусь, - думал Турусов. - Это все равно, что отречься от отца и деда. Сказать, что не было их у тебя, что сам вырос, как трава, а значит и после тебя никого не будет.

Трое стариков допели гимн и торопливо направились в домик. Турусов и товарищ Алексей зашли последними.

"Искать, чтобы сжечь? - лихорадочно думал Турусов. - Зачем?! Значит, все-таки есть история, раз боятся ее. Значит есть она, и только что часть ее превратилась в пепел по воле этих сумасбродных пенсионеров! И ради того, чтобы избавиться от нее они готовы на все! Ради этого один из них бросался на Радецкого с ножом!"

Все расселись вокруг стола. Товарищ Федор вытащил откуда-то гроссбух, раскрыл и, одев очки в железной оправе, стал водить пальцем по написанным от руки строчкам.

"А-а, вот оно, - сам себе довольно сказал товарищ Федор. - Дело о товариществе иностранных рабочих в СССР объявляю закрытым. Остались разрозненные документы и воспоминания, по которым события все равно не воссоздать."

Он достал черный фломастер и жирной линией вычеркнул из гроссбуха несколько строчек, следовавшие за номером 961.

- У нас еще масса работы, - вздохнул товарищ Борис, поглядывая утомленно на товарища Федора. - Но я думаю, что на сегодня хватит.

- Да, не в нашем возрасте работать сутками, как это бывало в тридцатых, - поддакнул товарищ Михаил. - Эти два ящика разберем потом.

- Хорошо, - согласился товарищ Федор. - Расходимся. Завтра ночью у нас еще одно важное изъятие, потом две недели отдыха.

Турусов взял вещмешок и вышел. Идти было некуда, но об этом он не думал.

Возле домика еще пахло сожженной бумагой. Турусов поднял с земли пригоршню пепла, поднес ко рту и что было силы дунул. Пепел, рассыпаясь на микроскопические частицы, поплыл в густом от сырости ночном воздухе Выборга.

- Историю по ветру! - зло хмыкнул себе под нос Турусов.

- Вам есть где остановиться? - сзади подошел товарищ Алексей.

- Нет. Негде.

- Пойдемте со мной, молодой человек, - голос товарища Алексея был мягок и доброжелателен.

Не попрощавшись с остальными, Турусов и персональный пенсионер, не поддержавший старую песню у костра, отправились в сторону центра.

- Извините, у меня дома слишком роскошные условия, - сбивчиво зaговорил товарищ Алексей. - Четыре комнаты на одного... Вы не думайте, что я сам себе это устроил... Я вижу, что вы, молодой человек, весьма серьезны...

- Вам, наверно, положено, - пожал плечами Турусов. - Да и за что извиняться?! За то, что у вас все в порядке?

- Стыдно... - признался товарищ Алексей. - Соседских взглядов избегаю. На моей площадке семья - шесть человек - в одной комнате живет. Хотел отдать им две комнаты, так горисполком запретил. Назвали это квартирными махинациями... поэтому и извиняюсь. Да и то только перед вами. У вас какой-то строгий взгляд, словно вы не из нынешнего, а из нашего поколения. Я бы даже сказал - справедливый взгляд... Сколько вам лет?

- Двадцать шесть.

- Двадцать шесть... - задумчиво повторил персональный пенсионер.

- А почему вы с ними, товарищ Алексей? - Турусов заглянул в глаза старика.