Не по сценарию

— Это голубой сапфир. Считается, что он приносит удачу, дарит вдохновение и пробуждает таланты.

— Я думала, что сапфиры бывают только синие, — я изумленно посмотрела на Артура, обернувшись на этот раз через плечо.

— Да, в основном, синие. Голубые редкие. Но мне захотелось купить тебе именно такой.

Я порывисто обняла Артура за шею, не зная, как выразить то, что чувствовала в этот момент. Этот подарок был дорог для меня не столько своей редкостью и наверняка высокой ценой. Он был ценен тем, что его преподнес мне именно Артур. А еще тем, как он это сделал и какие слова сказал.

— Артур, спасибо за все, что ты мне сказал. Я не подведу, буду помнить, что ты со мной, а кулон станет нашим талисманом. Нам ведь обоим нужна удача, правда?

— Правда, — улыбнулся Артур.

Уснули мы еще не скоро, потому что я никак не могла унять нервное возбуждение, которое выражалось в бесконечной жажде близости, и Артур без устали давал мне все то, что я у него безмолвно просила.

А посреди ночи меня словно кто-то толкнул в бок, заставив резко проснуться и открыть глаза. И то, что я увидела, заставило меня застыть в опасении выдать свое пробуждение.

Артур Данилевский стоял боком у окна, освещаемый луной, и смотрел куда-то наверх и вдаль. Я залюбовалась его красивым профилем. В руках он держал свой крестик, я видела натянутую цепочку на его шее, и едва заметно шевелил губами. А спустя какое-то время поднес крестик к губам и поцеловал.

Глава 20. Артур. Премьера

Решенье принято, и я не пожалею.

Она — моя судьба, я буду с нею.

Пьеса «Заблуждения»

Он наступил, тот самый день, которого я ждал и в то же время опасался. Сегодня свершится моя судьба, и дороги назад нет. Все, что смог, я сделал, и дальнейшее полностью в руках судьбы. Я больше ни на что не могу повлиять.

Я был доволен игрой Элли, и теперь побег Жанны казался даже подарком судьбы, ведь не устрой она этот перфоманс, я бы не встретил Элли.

О наших с ней отношениях я, кстати, до сих пор старался не задумываться, не анализировать. Нам просто хорошо вместе, она меня устраивает, дарит те самые ощущения, в которых я нуждался, и, что самое главное, ничего не требовала взамен. Нет, я давал сам все, что считал нужным дать, но она не просила ничего сверх этого. Казалось, ее тоже все устраивало, и потому наша связь казалась мне идеальной.

Пожалуй, впервые я почувствовал на себе настоящую человеческую заботу, и то, что она совмещалась со всем, что можно пожелать получить от женщины, делало ее просто незаменимой. Я старался не думать, что это может закончиться. Возможно, потому, что считал, будто сам решаю, когда прекратить нашу близость. Мне ведь не будет больно, если я сам приму решение о разрыве нашей связи. Я ведь делал это не раз. Так что может пойти не так в случае с Элли? Правильно, ничего. Так что я просто наслаждался тем, что получал от своей страстной и нежной любовницы.

В том, что Элли может сама захотеть расстаться, мне было даже думать смешно. Моя девочка смотрела на меня такими влюбленными и преданными глазами, что казалось, будто весь ее мир крутится только вокруг меня. Это самое правильное отношение, которое я только мог пожелать. И именно за него был благодарен и хотел отдавать, а не только брать. Моя милая, непритязательная Элли… как мало тебе нужно, чтобы твои глаза светились от счастья.

Я знал, что покорил ее. Она полностью принадлежала мне, и даже роль Катерины исполняла ровно так, как я того хотел. Элли стала идеальной для меня во всех планах, и единственное, за что я переживал, так это за волнение, которое можно научиться побеждать только с опытом, которого у моей маленькой актрисы пока не было. Здесь я рассчитывал на Влада. Он должен помочь, если что-то пойдет не так. Почему я ему доверял? Очень просто: я больше не ревновал Элли к нему, потому что Влад был глупо, по-идиотски влюблен в подругу Элли. Я провел с ним задушевный разговор, и тогда он вроде признал, что женщины не стоят тех страданий, которые мы, мужчины, несем из-за своей сердечной привязанности. Он меня услышал, позволил себе сутки кутежа, а после пришел в норму. Я знал, что с ним творится. Он ожесточился, заковал свое сердце в броню, и теперь ему легче будет игнорировать болезненные притязания своей души.

За остальных актеров я не переживал. Все опытные, и роль каждого из них второстепенна.

И все равно я волновался перед премьерой, как подросток может волноваться перед своим первым свиданием. Чтобы хоть немного побороть этот мандраж, я попросил Элли поехать в театр раньше. Она тоже переживала, так что безропотно согласилась.