Не нужно молчать

Я заморгала, чувствуя в ее словах насмешку. Лиэнн смотрела на меня молча, как бы предлагая попробовать еще раз. Я с трудом сглотнула.

– А… Стейси… дома?

За ширмой раздался короткий саркастичный смешок.

– Где ей еще быть?

Ребята на велосипедах, которых я уже видела раньше, пронеслись у меня за спиной, смеясь и сигналя. Соседский доберман снова зашелся лаем. Лиэнн не двигалась. Она так и не открыла внешнюю дверь.

– Я просто хотела… ее проведать, – наконец выдавила я.

– Серьезно? – Короткое слово прозвучало почти издевкой.

Пока я пыталась собрать остатки самообладания, у меня в желудке все переворачивалось от холодного взгляда Лиэнн. Неужели она получает удовольствие от этой сцены?

– Я могу ее увидеть?

– По правде говоря, Стейси сейчас не принимает гостей, – ответила Лиэнн.

Я закивала – слишком быстро, слишком покладисто. Ах да! Конечно, понимаю. Простите, что побеспокоила.

– Что ж, если она захочет… – У меня задрожал голос, и фраза повисла в воздухе.

– Захочет что? – Похоже, Лиэнн решила меня добить.

– Если она захочет поговорить… или что угодно еще… Пусть знает, что я… здесь.

Лиэнн покачала головой и подняла взгляд к потолку трейлера. Пресвятые угодники, избавьте нас от этих идиотов. Затем она захлопнула дверь. Я услышала щелчок щеколды, за ним – бряцанье цепи.

Я замерла на крыльце, боясь пошевелиться и мечтая каким‐нибудь чудесным образом перенестись сразу в свою спальню. Как будто, если я сделаю хоть шаг со ступенек, под Корал-Крик разверзнется бездна и поглотит нас всех, вдавит в окаменелости, замурует глубоко под землей на радость будущим поколениям айовских геологов. Затем я услышала голос Стейси: стены у трейлера были буквально картонные.

– Зачем ты вообще открыла?

– Я ее выпроводила.

– Она одна из этих, мам.

Голос Стейси дрожал, точно грозовое небо перед тем, как взорваться ливнем. Ноги сами тронулись с места – словно против моей воли решив опередить бурю. Я спустилась во двор как раз в тот момент, когда Стейси принялась рыдать.

– Она одна из этих!

Открыть калитку получилось не сразу: теперь у меня в глазах тоже стояли слезы. На дороге вспыхнул резкий свет, я на мгновение разглядела щеколду четче и наконец выбралась на улицу. В следующую секунду до меня донесся знакомый голос:

– Ты подруга жертвы? Можешь ответить на пару вопросов?

Перед домом стояла Слоан Китинг. То, что я сперва приняла за светодиоды соседей, оказалось прожектором, прикрученным к верху камеры. Его лучи совершенно скрывали лицо оператора, который стремительно приближался ко мне – как и его спутница.

Я примерзла к месту. По телевизору или в переполненном спортзале Слоан Китинг выглядела как‐то меньше – сплошные волосы и подплечники, этакое невесомое видение. В жизни впечатление было совсем другое. Слоан оказалась выше, чем я думала. И увереннее. Она впечатывала шпильки в гравий, ни разу даже не покачнувшись. За спиной трепетали распущенные светлые волосы. Она словно летела мне навстречу, окруженная жестким белым светом – вылитая Галадриэль трейлерного Лориэна. Пронзительные глаза вглядывались в меня в поисках правды. Во всем ее облике чувствовалась почти осязаемая сила, и я вдруг вспомнила выражение, которое часто встречала в медиаблогах с розовыми логотипами.

Звездный блеск.

Я испугалась, что, если немедленно не сбегу, она попросту пригвоздит меня к белому штакетнику миссис Сталлард. Однако стоило мне бочком протиснуться к папиному пикапу, как Слоан рыкнула оператору «три часа», и он каким‐то чудом оказался впереди. Журналистка не отставала ни на шаг, бомбардируя меня вопросами: «Ты подруга жертвы? Ты была на вечеринке в ту субботу?»

Я уже прокляла себя, что надела синюю «флибустьерскую» куртку на молнии. Что я могла теперь поделать? Только сгорбиться, сунуть руки в карманы и прижать их к животу. Теплая шерсть под пальцами слегка усмиряла панику, мечущуюся в груди, но никак не защищала от яростного допроса Слоан Китинг. Фирменный логотип «Пиратка», вышитый на спине поверх желтого футбольного мяча, смотрелся теперь клеймом. Может, сумерки и играли мне на руку, да только я и в темноте представляла собой отличную мишень.

«Ты знаешь, кто там был?» Я уставилась под ноги, стараясь даже мельком не встречаться взглядом с камерой. «Ты видела, что там случилось?» Мне пришлось один раз поднять глаза, чтобы проверить, в ту ли сторону я вообще иду. Я сложила ладонь щитком, прикрываясь от прожектора, но камера маячила в каком‐то полуметре от моего носа. Нечего и сомневаться: меня узнает даже слепой. Если Слоан с такой легкостью запустила в эфир запись с мобильного, одному богу известно, что она сделает с этой пленкой. Все в Корал-Сэндзе поймут, что я здесь была. Как я это объясню?