– У меня ничего никогда не болит. – Оскалила зубы в улыбке пациентка. – И вообще, доктор. Я и этому старикану говорил, и тебе теперь. Какого черта меня засунули в женское отделение? Я что, по-вашему, баба, что ли?
Они помолчали, глядя друг на друга.
– Экспериментальная программа. – Сказал Леша. – Раздельные отделения для мужчин и женщин – прошлый век. В западных странах уже давно смешанные отделения. Как ты думаешь, справишься?
– Без проблем. – Эльвира казалась польщенной. Наклонилась чуть вперед, готовясь сообщить нечто конфиденциальное. – Тебе, кстати, как местное окружение? Змеиное гнездо, а? – Она рассмеялась.
– Везде есть своя специфика. – Уклончиво ответил Леша. – Мне, кажется, Цезарь Петрович дал не ту историю болезни, тут много странной информации. Упоминается Эльвира. Знаком с ней?
Это был отчаянный шаг, потому что упоминание о второй личности могло вызвать у пациентки ярость, как в прошлый раз. Но Эльвира только высокомерно выплюнула:
– А, опять эта психичка.
– Так ты ее знаешь? Что можешь о ней рассказать?
– Да че о ней рассказывать. – Она зевнула, откинувшись на спинку стула. – Не вывозит она ничего. Бесится на пустом месте. Слабачка, словом.
Становилось интереснее.
– А что, разве были прецеденты, когда она проявляла слабость?
– Да постоянно. – Эльвира снова сменила позу. – М*дак этот, за которого она замуж вышла… Говорил же я ей тогда: «Он тебе жизни не даст. Я таких душнил за версту чую». А она все – любовь-морковь, бабочки в животе.
– А вы часто обсуждаете людей, с которыми знакомы?
Пациентка отвлеклась на шум в коридоре. Потом посмотрела на Лешу через плечо.
– А че ты под кожу лезешь?
– Разве тебе так показалось?
– Что я, в первый раз тут, что ли. – Эльвира встала. – С детства по таким больничкам, как эта, таскаюсь.
Леша взглянул в анамнез. Подобное состояние у пациентки было диагностировано впервые. Прежде она никогда не получала психиатрической помощи.
– И есть на то причины? – Леша жестом показал санитару, что помощь пока не нужна. Эльвира, заложив руки за спину, стала прохаживаться по кабинету.
– Нет, конечно. Но вам же лишь бы отчитаться. – Она снова села, глядя на Лешу исподлобья. – Долго вы меня тут держать еще будете?
– А есть возможность с Эльвирой поговорить? – Пациентка явно начинала углубляться в свой мир, поэтому нужно было успевать вытаскивать ее на контакт любой ценой, даже игнорируя вопросы. – Мне бы очень хотелось.
– Да что вам всем от нее нужно?! – Зарычала внезапно та, кинувшись к столу. Санитар едва успел ее перехватить. – Эльвира то, Эльвира се! Нахер она вам нужна? Что, меня недостаточно? Чем я-то плох??
В кабинет вбежал еще один санитар и медсестра. Навалившись на девушку, они вжали ее в стену и поставили укол. Та еще вырывалась какое-то время, мешая нецензурную брань с криками, но затем притихла. Ее отнесли в палату.
– Девку только мучаете. – Укоризненно покачала головой старшая медсестра. – Цезарь Петрович уже давно с ней работает. У него опыта-то побольше вашего будет.
Леша ничего ей не ответил, останавливая запись диктофона. Картина пока что оставалось неясной, нужно было выждать время, когда Эльвира будет в сознании, и провести беседу непосредственно с ней. Но одно он знал точно – то, что он видел сегодня, было далеко не шизофренией.
Дома он оказался в половине десятого. Едва не заснул в маршрутке и не проехал свою остановку. В желудке продолжало настойчиво пульсировать, поэтому первое, к чему он потянулся, открыв холодильник, был Альмагель. Заглотив сразу две ложки и морщась от мятно-медицинского вкуса этой жижи, Леша устало сел за стол в полной темноте. Еще даже недели не проработал, а уже так устал. Недалеко он уйдет…
Из комнаты Зубова послышался смех. Потом ударили струны гитары, загремел бубен, и какая-то девушка завела зычным, совершенно фольклорным голосом песню. Леша не понял, о чем поется – песня была не на русском, но мотив показался ему знакомым. Он посидел немного на кухне, послушал. Затем тяжело поднялся и направился в единственную освещенную в квартире комнату.
– О, привет. – Зубов с гитарой расплылся в улыбке. – Че, мешаем?
Он и еще трое молодых людей сидели на полу по центру комнаты. Совсем рядом с ним была девушка с распущенными пушистыми волосами. Далее – парень с бубном и еще один возле дверей с флейтой в руке. Очевидно, все они были участниками группы, о которой Зубов рассказывал.
– Нет, я на самом деле… – Леша приоткрыл дверь. – Хотел послушать, о чем вы поете. Можно к вам?
– Конечно, заходи! – Зубов махнул рукой. – Так, Марин, давай со второго куплета еще раз.
Она снова запела. Подхватив ее голос, вторил флейтой парень возле дверей. Зубов, наклонив голову на бок, медленно водил пальцами по струнам. В комнате было душно, но как-то тепло и уютно, уходить не хотелось. Леша присел на край кровати.