(Не)любимый омега

– Или ты забыл, что тогда будешь торговать собой в борделе? Твое тело быстро износится и тебя будут отдавать не дорогим клиентам, а всякому отребью.

Желчь подкатила к горлу, ноги ослабели и Никита поскользнулся. Неловко ухватившись за воздух и выронив лейку, омега упал, подвернув ногу. Он перевернулся на живот и склонился над стоком, куда продолжала течь холодная вода. Но в нем уже ничего не осталось и он только корчился от бесплодных позывов.

– Хватит разыгрывать спектакль. Я все устрою, а ты раз вздумал всех нас по миру пустить, то не забывай, что пострадаешь самым первым.

Хлопнула дверь в ванную комнату и Никита остался один. С трудом выбравшись из ванны, он завернулся в полотенце и вышел в коридор. Вокруг было тихо, и только где-то в глубине комнат слышались напряженные голоса, но сил разобрать их уже не было. Никита хотел бы присоединиться к остальным, но еле переставляя ноги и прихрамывая, он только смог добраться до небольшой кушетки в коридоре, где и свернулся калачиком, дрожа от холода.

Как глупо все вышло. Сознание медленно ускользало, и постепенно омегу окутала нега и спокойствие. Тяжесть в груди и невыносимое томление угасли, позволив ему уснуть на пару часов, чтобы еще до наступления рассвета узнать приговор, вынесенный ему самыми близкими оборотнями.

Максим

Максим принял стакан с крепким алкоголем из рук Виктора и сел в одно из кресел в его кабинете. Рядом на диване сидел клевавший носом Елисей, и Виктор занял место рядом с ним, обняв мужа. Четверо оборотней спорили и рычали друг на друга почти до утра, и наконец-то пришли к соглашению, которым все остались недовольны, но поменять что-то было бы еще худшим решением. Никто не получил того, что хотел. Однако Максим был удовлетворен уже тем, что ему не придется связывать себя на всю жизнь с Никитой, а мать омеги, от криков которой разболелась голова, не получит то, на чем настаивала очень рьяно.

– Простите, что испортил вашу свадьбу, – буркнул Макс, опрокинув в себя весь бокал.

Жгучее ощущение прокатилось по горлу и на краткий миг согрело, тут же угаснув. Ему захотелось еще. Напиться до чертиков, чтобы забыть все произошедшее, а завтра быть не в состоянии стоять на ногах.

– Да, мог бы сдержаться хотя бы раз, – с раздражением бросил Виктор.

Макс поморщился и потянулся за бутылкой, которая будто нарочно стояла слишком близко к нему. Наливая себе вторую порцию янтарного напитка, он думал о том, что правда смог бы, окажись это кто-то другой, а не проклятый Никита. Прохвост засел в груди ядовитой занозой, яд которой опьянил. Альфа готов был упасть к его ногам еще до того как отведал на вкус, а когда лишь прикоснулся. А теперь все внутри разъедало от ярости при мысли о том, как его окрутили. Обвели вокруг пальца как последнего лопуха.

– Каждый может ошибиться, не так ли? – съязвил Макс, возвращая хмурый взгляд Виктору.

Уж он-то должен был понимать его как никто другой. Ведь сам купился на мордашку и феромон, едва познакомившись с Зайцевым. И только благодаря чудесному жениху, и в чем-то самому Максиму, друг избежал фатальной ошибки. А проклятый омега вернулся к своим проделкам.

– Я уже не раз повторил, – подал голос Елисей. – Врач подтвердил, что у Никиты началась течка, и хуже стало от того, что он напичкал себя подавителями до критического предела. Думаю, вы оба не виноваты в том, что произошло.

Макс сжал челюсти, и напрягся всем телом, подобно тетиве лука, готовый в один миг снова сорваться и пойти к омеге. Альфа давил в себе это непонятное желание оказаться рядом и презирал себя за слабость. Он бы хотел поверить, что выбивший из него дух феромон был настоящим и поплывший, ласковый и тянувшийся к нему Никита был искренен. О небо, руки дрожали как у юнца от волнения, когда он пробрался ими под ненавистную одежду и прикоснулся к очень горячей, шелковой коже.

Максим мотнул головой и наполнил бокал в третий раз, и закинул ногу на ногу. Ему было мало и хотелось еще. Однако сковавшие его условия требовали сохранить рассудок, иначе все пойдет прахом.

Он открестился от брака из-за своей помолвки, обязуясь дождаться первых признаков беременности, если таковое случится, а потом назначить Никите содержание, не претендуя на его свободу. А если же беременности не будет, то на него же и возлагается обязанность выплатить компенсацию, которую с боем отвоевывала мать Никиты. Как ни посмотри, для альфы все было выгодно, как и для омеги. Но Максим не чувствовал себя удовлетворенным. У них все произошло по согласию и необходимости в браке не было бы, не окажись проклятый омега невинен.

Альфа заскрежетал зубами и поднялся на ноги.

– Как и планировал, утром я возвращаюсь к семье, – оповестил он парочку, устроившуюся вполне удобно на диване.

Виктор держал Елисея на коленях, а омега уже посапывал, уткнувшись мужу в шею.

– Ты мог бы остаться здесь, – уже спокойнее проговорил Виктор.