(Не)любимый омега

Никита поджал губы, чувствуя, как самообладание, которое ему удавалось сохранять из последних сил, готово вот-вот лопнуть. По спине пробежал холодок, стоило представить, что он не выдержит и вывалит на этих оборотней всю правду. Вряд ли они тогда будут смотреть на него также. Никита сглотнул подступивший к горлу горький ком.

– Извините, мне надо отойти, – быстро пробормотал он, и не дождавшись ответа, вскочил из-за стола.

Никита оставил плед в беседке и засеменил к дому, еле сдерживая подступающие слезы. Ему нужно было побыть одному и вспомнить, ради чего он оказался здесь, а не таять от проявленной доброты, будто это была такая редкость. Омега забежал в большой дом и только оказавшись у лестницы понял, что не знает, куда должен пойти. Он растерянно оглянулся и уже шагнул наверх, когда услышал голоса.

– Так значит ты хочешь держать его рядом как можно дольше?

– Да, его мать так торопилась получить деньги, что это показалось мне по меньшей мере странным. Видимо, решила что я ей все отдам и как можно скорее, раз потерял голову от ее сынка.

– А ты потерял?

Никита зажал рот ладонью, осев на ступеньки. Каждый удар сердца разносился гулким эхом в бесконечно длившейся тишине.

– Уже не имеет значения.

Никита без труда мог представить лицо Максима сейчас. Он всегда хмурился, когда говорил ему грубости, и наверняка в этот раз, обсуждая его со своим женихом, выглядел точно так же.

– Ладно, я в это лезть не буду, – со вздохом ответил Лука. – Но мне он показался очень даже милым. Не хватает лоска, но это можно быстро исправить.

– Лука, – предупреждающе процедил Максим.

От тихого, раскатистого рыка альфы волоски на затылке встали дыбом, отправив волну покалывающих мурашек вдоль позвоночника. Никита задрожал, все еще не в силах вдохнуть или пошевелиться.

Оборотни больше не заговорили, шаги стали тише, и вскоре негромко хлопнула дверь, через которую минуту назад Никита зашел в дом. Никита тяжело вздохнул и собирался подняться на ноги, когда перед ним оказался Лука. Омега так тихо выскользнул из-за угла, что заставил Никиту вздрогнуть.

– Мне жаль, что ты это услышал.

Никита вытер рукавом нос и кивнул, чувствуя себя грязной растекшейся лужицей рядом с Лукой, который едва ли не сиял от великолепия.

– Ничего. Это не самое плохое, что он про меня говорил.

– Но это не оправдание. Максим вовсе не такой, как сейчас, – Лука сел рядом и его бедро, обтянутое плотной тканью комбинезона, задело бедро Никиты. – Он даже не учуял тебя, хотя я сразу уловил аромат малины.

Никите нечего было сказать. Это был не его феромон, но и откровенничать об этом он не собирался. Ему было все равно, почему Максим ведет себя с ним, как сволочь. Пожалуй, у него даже были на то основания, но и просто терпеть это было уже невыносимо.

– Я знаю о том, что произошло, – продолжил Лука. – И я могу дать тебе ту сумму, которую просила твоя мама за потерю девственности и жениха.