(Не) люби меня

Жозеф не задавал лишних вопросов. Он вел себя так, словно между нами ничего не произошло, и мы были теми же счастливыми молодоженами, что совершали путешествие из южных земель на север. Он не домогался меня, но был необыкновенно услужлив. И когда мы останавливались на постоялых дворах на ночь, по возможности закупал две комнаты. Мне казалось, он искренне хотел нашего примирения, но ни о каком примирении не могло быть речи.

До границы оставался день пути, и, когда мы выехали за стены какого-то захудалого города, где ночевали, я остановила повозку.

– Слезай, Жозеф, – велела я бывшему мужу.

Он спрыгнул с облучка и уставился на меня с готовностью, ожидая дальнейших распоряжений.

– Спасибо за помощь, дальше я еду одна, – сказала я и бросила на дорогу пять монет. – Удачи, если ты ее заслужил.

Я подхлестнула лошадей, и Жозеф сначала замер столбом, а потом бросился за мной, хватаясь за край повозки.

– Диана! – закричал он. – Ди! Я думал, ты простила меня! Я готов ехать к твоей родне! Я готов…

– Отойди! – велела я, выхватывая нож, который прикупила по дороге. – Если хочешь заслужить мое прощение – оставь меня здесь, Жозеф. Иначе я тебя не пожалею.

Восходящее солнце блеснуло на клинке, и Жозеф с проклятьем отпустил повозку.

– Я ведь раскаялся!.. – крикнул он мне уже без особой надежды.

Я только кивнула ему на прощанье, как стороннему человеку. Хотя, он и правда оказался сторонним в моей жизни. Я опасалась, что Жозеф станет преследовать меня, но он постоял на дороге, опустив голову, потом собрал брошенные монеты и пошел к городу.

Чем ближе была пограничная стена, тем больше я волновалась. Наверняка, из Ланвара уже пришли вести о моем бегстве. Может, Дидье одумался и решил, что лучше отпустить меня, пока королевство не было ввергнуто в хаос. Но что если он и в самом деле обезумел от страсти и не внял моим предостережениям?

Я положила рекомендательное письмо за рукав, чтобы сразу предоставить его стражникам на границе и, подхлестывая лошадей, тренировалась говорить низким голосом.

Сначала дорога была пустынной, но потом меня обогнала карета, и еще одна. Я небрежно развалилась на облучке и грызла травинку. Главное, не выдать себя. Уверенность и спокойствие – вот залог успеха.

Уже показались сторожевые башни, когда пошел дождь. Это было совсем некстати, и я поспешно накинула плащ из рогожи, а письмо спрятала за пазуху.

Дорога превратилась в грязное месиво, и, конечно же, повозка тут же застряла. Проклиная все, я спрыгнула в лужу и отправилась собирать хворост, чтобы подложить его под колеса.

Провозившись на дороге, я перемазалась в грязи, как болотный черт, но смогла вытолкать повозку и повела лошадей в поводу. Сапоги насквозь промокли и хлюпали при каждом шаге, и сама я выглядела так жалко, что когда я добралась до ворот сторожевого поста, у стражника, открывшего смотровое окошко, брезгливо вытянулось лицо.

– Кто такой и куда едешь? – спросил он недовольно.

– Позови старшего, – сказала я, по-мальчишески сплевывая в грязь. – У меня письмо.

– Давай сюда, – велел он.

– Позови старшего, у меня важное дело.

Стражник заколебался, окошко закрылось, и я осталась стоять – под дождем, с колотящимся сердцем. Получится или нет?

Ждать мне пришлось недолго. Смотровое окошко опять открылось, колючие глаза оглядели меня, а потом скрипнули засовы двери.

– Заходи, – последовал приказ, и я вошла, смахивая с лица дождевые капли.

– У меня письмо, – сказала я, доставая и протягивая стражнику свернутый пергамент. – С королевской печатью. Видишь, что здесь написано? – я ткнула пальцем. – «Оказывать помощь и не спрашивать».

– Для нищеброда ты необыкновенно грамотен, – заметил стражник, изучая документ.

– А я не нищеброд, – ответила я с достоинством. – И выполняю важную миссию.

– Видел по дороге мужчину и женщину, – сказал стражник, рассматривая печать, – он – высокий, русые волосы, она – смуглая, волосы черные, короткие?

– Да сколько их по дороге, – буркнула я. – Разве вспомнишь? Но с короткими волосами… Нет, не видел. Ну что, мне долго ждать?

– Подожди еще хоть немного, – раздался вдруг очень знакомый голос. – Хотя бы одежду просуши, – и из тени сторожевой башни вышел его величество король Дидье.

Моё бегство закончилось, не успев толком начаться.

– Ты заставила меня поволноваться, – сказал король, когда я сидела в крохотной комнате сторожевого поста, где кисло пахло грязной одеждой и по́том.

Я уже переоделась в сухую одежду (правда, мужскую), и боялась поднять глаза, а король прохаживался передо мной туда-сюда, заложив руки за спину.

– А если бы с тобой что-то случилось? – выговаривал он мне обманчиво-мягко. – Кстати, где Верей? Я подумываю о том, чтобы четвертовать его.

– По причине? – спросила я коротко. – Какое преступление он совершил?

– Испытываешь мое терпение? – король положил руку мне на плечо и сжал так, что мои косточки хрустнули. – Где он?

– Я его прогнала, – ответила я, морщась от боли.

Он сразу отпустил меня.

– Прогнала? Значит, это не было счастливым воссоединением любящих сердец?

– Вы глупы, ваше величество. Вы получили мое письмо?

– Получил.