Не люби меня

– Что с твоим коленом? – интересуется Доминик, как только мы отъезжаем от ресторана. И его голос звучит достаточно резко.

Не успела отойти от нелепой встречи с подругой, а теперь ещё предстоит объяснять Холту, почему я больше не танцую. А эта тема, если мягко сказать, мне не по душе... Но раз уж сегодня он спас меня, то так и быть – ему я скажу.

Опустив взгляд на свои колени, обтянутые тонкой лайкрой, тихонько вздыхаю и провожу рукой по тому месту, где время от времени болит.

– Трещина, – говорю коротко. – Партнёр по танцу не смог выполнить поддержку, и я упала. Совершенно нелепо и неудачно приземлилась, не успев сгруппироваться. Так что...

Перевожу взгляд на Холта. Он не смотрит на меня. Его взгляд, направленный вперёд, на дорогу, кажется переполненным гневом. Губы сжаты в тонкую линию. Руки напряжены, с силой сжимая руль. Так, что костяшки пальцев побелели.

Что не так с этим парнем? Перемена его настроения просто необъяснима! Пару минут назад он обещал меня раздеть, а сейчас выглядит так, будто хочет высадить прямо посреди оживлённого шоссе.

– Так что... Я уже очень давно танцую лишь для себя, – мямлю, отворачиваясь к окну.

Смотрю на проплывающий мимо город, на небоскрёбы, прохожих, фонари, светофоры… Всё это смешивается в одно пятно непередаваемой безнадёжности. Мысли вновь возвращаются к несбывшимся желаниям и разрушенным планам. Травма повлекла за собой уход из большого спорта. Вследствие чего отец смог настоять на браке с Холтом.

Вот так в жизни одно неожиданное событие приводит к другому. Одна ложь притягивает другие, обрастая ими как снежный ком, и превращает жизнь в фальшивку. И вот ты уже сидишь в машине парня – своего будущего мужа – и совершенно не знаешь его. А он, как оказывается, не знает тебя. И захочет ли узнать в итоге, когда поймёт, что девушка рядом с ним – не та, кем он её считает?!

– Ты вроде не хромаешь, – нарушает он молчание. – То есть... Я не видел, чтобы ты хромала...

Резко дёрнув головой, вновь смотрю на будущего мужа. А он смотрит на мои колени. В его лице читается некая брезгливость.

– Мне нельзя перенапрягать ногу, – отвечаю неживым голосом. – Иначе я хромаю... То есть, иногда я всё-таки хромаю.

В конце у меня вырывается сдавленный нервный смешок, потому что я не понимаю реакции парня. Доминик смотрит на дорогу, потом вновь поворачивает голову и на одно короткое мгновение встречается со мной взглядом. И в этом взгляде столько всего, что поджилки начинают трястись. Ненависть, неприязнь, горечь и вместе с тем крупица жалости. Желваки на его скулах ходят ходуном. Массивная челюсть кажется каменной и напряжённой.

– Тогда не танцуй, – бросает он, снова отвернувшись.

Я прожигаю его щёку негодующим взглядом.

– Не танцуй, чтобы не хромать, – проговаривает он медленно, словно разжёвывая.

Мои брови взлетают. Выражение лица, вероятно, становится ошеломлённым. Что он несёт, чёрт возьми?

– Я не могу не танцевать, – отзываюсь осипшим от напряжения голосом.

– Почему? – резко отвечает он.

– Потому что мне нравится танцевать, – на этот раз мой голос звучит громче и отчаяннее.

– А хромать? – Доминик тормозит на светофоре, вперив недовольный взгляд мне в лицо. – Тебе нравится хромать, Райян? А если ты будешь хромать потом всю жизнь? Просто потому, что не можешь отказаться от того, что уже стало историей?!

– Да какое тебе дело? – взвизгиваю оборонительно. – Значит, буду хромать! Понятно?

– Нет, непонятно, – он качает головой. – Зачем создавать себе лишние проблемы? Зачем портить здоровье? Мне казалось, что ты зрелая и умная... А по сути – просто девчонка с нереализованными амбициями. Совершенно незрелая и абсолютно глупая. Посмотри на свою подругу, Райян!

– А что с моей подругой? – бросаю с вызовом, вмиг ощетиниваясь.

– Она, кажется, добилась всего того, о чём мечтаешь ты! Как долго ты будешь обманывать себя, пытаясь совладать с амбициями, которые в итоге никогда не реализуешь?

Я задыхаюсь от возмущения. Какая муха его укусила?

Сзади раздаётся настойчивый сигнал клаксона. Смотрю на светофор, который уже переключился на зелёный.

– Зелёный, – бросаю со злостью, взмахнув рукой.

– Да, вижу, – цедит Доминик и резко жмёт на газ. Вольво срывается с места, стремительно набирая скорость.

– У меня нет никаких амбиций, – начинаю я оправдываться, стараясь не обращать внимания на стрелку спидометра, которая уже перевалила за отметку в сто двадцать миль. – Я не понимаю твоих придирок! Я просто танцую для себя и...

– Это самообман, – перебивает Доминик. – И ты это знаешь!

Чёрт, он прав! Но не признаваться же ему в этом.

– Я вообще не хочу обсуждать это с тобой, – стараюсь сделать свой тон ровнее, спокойнее, беспечнее... Хотя это сложно. – Ты меня совсем не знаешь, чтобы делать выводы и называть незрелой.

Доминик, уверенно маневрируя между машинами, умудряется повернуться ко мне и одарить скептическим взглядом:

– Но ты, и правда, незрелая.

Словно кольнуть побольнее пытается. Бесит! От негодования хочется вцепиться в его самодовольное лицо, но я вдруг замечаю, что мы уже давно проехали нужный нам поворот, не свернув к отелю.